- Вроде мягкое, - решил путник. - Эх, горячее сырым не бывает.
Он вернул нож на место, отцепил с ремня большую, с половину
поварешки, серебряную походную ложку, принялся помаленьку прихлебывать
горяченный бульон. Получалось медленно - пока зачерпнешь, пока
дождешься, чтобы остыло. Вскоре терпение у Олега лопнуло - он
решительно снял котелок с огня, поставил его прямо в снег, выудил из
бульона курицу, подержал немного на холодном воздухе и разорвал на
несколько кусков, которые тут же один за другим уписал. Бульон к этому
времени практически остыл и, закончив с мясом, ведун допил его через
край. Тело налилось блаженной истомой. Электрическая сила - как же
мало нужно человеку для полного счастья!
Даже не пытаясь удерживать слипающихся век, Середин нащупал в
чересседельной сумке среди припасов лохмотья сальной хазарской шапки,
привычно отполосовал кусок кожи с мехом, кинул на угли. Воздух
мгновенно наполнился гнусной вонью.
- Вот так...
Наговоров и заклятий звери лесные не боялись, а вот запах жженой
шерсти понимали отлично. Для них это означало опасность. Что же
касается людей - то здесь, на затерявшейся среди печорских лесов реке
Синташте, ночью, в трех днях пути от ближайшего селения... Здесь ведун
не опасался людей ни капельки. Тем паче что огонь скоро погаснет, и в
зимних сумерках с реки одинокого путника за кустарником все равно
никто не разглядит. Поэтому Олег просто вытянулся во весь рост,
завернулся в шкуру и закрыл глаза.
Разбудил ведуна краткий горячий укол освященного креста,
примотанного к левому запястью. Еще не проснувшись толком, Середин
сорвал с себя шкуру, вскочил на ноги, выхватил саблю... Однако же
крест остыл так же быстро, как и нагрелся, а нечисть, вызвавшая столь
резкую реакцию отторжения у серебряной вещицы, так и не проявилась в
пределах видимости.
Олег с облегчением перевел дух, вернул оружие в ножны, огляделся.
Небо уже светлело, в сосновых кронах с торопливым перестуком носились
какие-то пичуги, на реке, среди конских кучек, старательно мышковала
нахальная лиса.
- Будем считать, утро наступило, - сладко потянулся отдохнувший
путник и снял опустевшие торбы с конских голов. - Пора и нам.
Лошади опустили морды к снегу, а Олег, достав из сумы пощипанный
вечером пряженец с рыбой, принялся жевать его прямо холодным,
одновременно сворачивая лагерь - складывая шкуру, убирая котелок,
раскачивая и выдергивая из земли штырь. Вот и вся работа. Ведун
закинул сумки на спину чалому мерину, седло вернул на спину гнедой,
привычно поднялся в него.
- Поехали, родимая! - Он выбрался на припорошенный снегом речной
лед, повернул направо и завел еще не написанную Высоцким песню:
В заколдованных, дремучих, старых Муромских лесах,
Нечисть там бродила тучей, на проезжих сея страх,
Воют воем, что твои упокойники,
Если есть там соловьи - то разбойники.
Стра-а-а-ашно, аж жуть...
В заколдованных болотах там кикиморы живут...
Тут Олег сбился, недоуменно поморщившись:
- С чего бы это кикиморам на болоте взяться? Кикиморы - они твари
домашние. Сидят себе в темных сырых уголках да пакостят по мелочам. То
пряжу перепутают, то квашню опрокинут. А болото... Чего им там делать?
Ох, Высоцкий... Сбрехнул - а люди верят. Так потом и начинают у них в
головах то русалки с рыбьими хвостами гулять, то кикиморы по болотам
бегать.
Ведун зачесал затылок, придумывая рифму, но в голову ничего не
пришло, и он, махнув рукой - все едино никто не слышит, - продолжил:
В заколдованных болотах там кикиморы живут,
Защекочут до икоты и на дно уволокут,
Будь ты конный, будь ты пеший - заграбастают,
Ну, а лешие так по лесу и ш-шастаю-ют.
Стра-а-а-ашно, аж жуть...
Неожиданно запястье опять кольнуло нагревшимся крестом. Ведун
натянул поводья, остановился, приподнялся на стременах, внимательно
оглядываясь... Ничего. Лес как лес. Ни шороха, ни хруста. Ну, разве
берега в этом месте немного повыше, а более ничего особенного.
Тронув гнедую пятками, Середин двинулся дальше, и вскоре крест
остыл. Заехав за излучину, ведун опять придержал коней, а потом
решительно развернулся, помчался назад, приблизился к подозрительному
месту. Крест нагрелся - но никаких изменений вокруг так и не
произошло.
- Ладно, - решил Олег. - Может, и нет здесь никакой нежити. Может,
колдун какой сильное заклятье сотворил, вот крест его и чует. Может,
даже и доброе заклятье. Христианству-то ведь все равно...
Он бросил на берега прощальный взгляд и снова тронулся вверх по
реке размеренным шагом - ни от кого не убегая и никуда не торопясь.
- Так, на чем мы остановились? На чем-то страшном.. А, вспомнил...
Олег старательно прокашлялся и запел:
Вихри враждебные веют над нами,
Темные силы нас злобно гнетут,
В бой роковой мы вступили с врагами,
Нас еще судьбы безвестные ждут...
Освященное в Князь-Владимирском соборе серебряное распятье остыло,
свидетельствуя о том, что сгусток нехристианской магии остался где-то
позади, и Середин снова придержал лошадку, испытывая нехорошее
предчувствие - пока еще неопределенное, но ведун своему чутью привык
доверять. Лучше десять раз понапрасну перестраховаться, чем один -
булавой по голове схлопотать.
Но мы поднимем гордо и смело
Знамя борьбы за рабочее дело,
Знамя великой борьбы всех народов
За лучший мир, за святую свободу...
В этот момент откуда-то издалека донеслось конское ржание, и Олег
запнулся, прислушиваясь к новым звукам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17