- заехав сбоку, Пахом легонько
шлепнул его плетью по спине.
- Ой, прости, княже, - испугался Еремей, вцепился себе в волосы,
явно забыв, что шапка уже в руке, и принялся торопливо и низко
кланяться.
- Успокойся, плешь себе устроишь, - хлопнул его по плечу Зверев. -
Лучше беги печи топить. Холодно небось в доме.
- Через день протапливаю, княже, - замотал головой тот. - Морозу и
сырости нигде нет. Вот те крест, нигде.
- Беги, сказано, - опять огрел его плетью Пахом и спрыгнул на
доски. - А что, и впрямь ладно, княже. Глуп приказчик здешний, но
молодец.
Еремей уже подтрусил к крыльцу, едва не сбив на ходу вышедшую с
ковшом женщину.
- Пахом, пару человек отправь баню топить, остальные пусть
лошадьми занимаются. Тут ныне дворни нет. - Князь двинулся навстречу
Саломее, закутанной в шали и платки с ног до головы. Только голубые
глаза с длинными ресницами проглядывали в узкую, словно в парандже,
щель. Принял ковш с теплым сытом, немного отпил.
- Прости, княже, сбитень варить не для кого, - повинилась
приживалка. - Оттого и нечем попотчевать достойно. Кабы знать!
- Надеюсь, после бани-то найдешь, чем угостить? Не умрем с
голодухи?
- Как можно, батюшка?! - округлила глаза Саломея. - Сей же час
огурчиков да грибков принести могу, рыбки копченой, вина заморского
поставить. Погреб полон, токмо и ждет, кто его раскроет. А пока
паритесь, и курочек запечь успею, и селедочки почистить, и ветчины
зажарить.
- Ну, так беги, собирай. Мужики со мной все голодные.
Оставшись один, он прошелся по запорошенным снегом доскам,
пристукнул каблуком. Стало обидно: только налаживается все вокруг,
краше становится и богаче. Две дочки растут, жена красавица, дворец в
Москве и княжестве обустроились, люди, поместье… И вот те на -
погибать пора.
Умирать Андрею совсем не хотелось. Остро, обидно, до слабости в
коленках. В душе постоянно билась надежда - что нет, не получится
ничего. Не послушает его царь, не поверит в грамоту, или заплатят
ливонцы положенную дань. Не будет войны - и не придется умирать. Но
отступать Зверев не желал. Его стране требовался выход к Балтике - и
он сам, сразу, был готов заплатить за это жизнями. Хоть и чужими. Что
же изменится, если среди прочих окажется и его собственная жизнь? Не
боишься посылать за Калинов мост других - нечего тогда и самому
отнекиваться.
Правда, другие обреченные ратники пока не знали о своей грядущей
смерти. Они всего лишь двинутся в обычный, привычный для детей
боярских поход. Судьба открылась лишь одному.
- Ничего, - Андрей притопнул по новенькой мостовой и решительно
направился к дому, - детям останется. Будет, где разгуляться.
Первые трое суток в Москве пролетели незаметно. Хлопоты по дому,
который требовалось пробудить к жизни, визиты к князьям Воротынскому,
Шаховскому. Хозяев, правда, в столице не оказалось, дворня о госте
потом доложит - но ведь время ушло. Златоглавую от края до края быстро
не обойдешь. Еще день Андрей подарил братчине. В гостеприимном доме
дьяка Кошкина, как всегда, обретались несколько побратимов сына
боярина Лисьина, которые с удовольствием осушили с ним братчину, запив
пиво петерсеменой и закусив свежей волжской белорыбицей. До самого
рассвета друзья что-то обсуждали, строили планы, выпивали за их
осуществление, но на следующий день Андрей так толком и не вспомнил -
чему же они посвятили столько времени?
У князя Друцкого, похоже, хлопот обнаружилось не меньше, поскольку
заявился он не на третье, а только на пятое утро. Обнял вышедшего
навстречу хозяина, прошелся кругом, молодцевато притаптывая каблуком
по струганным доскам, крякнул:
- Славно! Надобно и мне так застелиться. - И без всякого перехода
продолжил: - Государя нет в Москве. Он ныне в Александровской слободе
обосновался.
- Знаю, - кивнул Зверев. - Мне о том боярин Кошкин пожаловался.
- Едем?
- Прямо сейчас?
- А чего медлить, Андрей Васильевич? Рано не поздно. Коли послы
нас обгонят, лет пять о недоимках бесполезно будет напоминать.
Зверев секунду поколебался, потом громко распорядился:
- Пахом! Вели коней седлать! Пару ребят с собой возьми, остальные
пусть по дому помогут. Вина романейского испить не желаешь, Юрий
Семенович, пока суть да дело?
- Не стоит, Андрей Васильевич. Знаю я, как это случается. Чарку
выпить, маненько закусить, чуток поболтать, после застолья отдохнуть…
А там, глядишь, и сумерки. Не стоит.
- И то верно, - признал Зверев. - Тогда извини, я один отлучусь.
Оденусь в дорогу, серебро прихвачу.
Несмотря на спешку, родственники отъехали со двора только через
час, - пока холопы седлали лошадей и укладывали в сумку дорожные
припасы, Андрей выбирал, какие одеяния достойно надеть к царскому
двору, чтобы не уронить княжеского достоинства, а что удобнее носить в
дороге и в ожидании аудиенции. Ведь все, им взятое с собой из дома -
ныне сохло, постиранное после долгого пути. А разыскать среди
множества сундуков и шкафов дворца те, что берегли именно его тряпье,
без жены оказалось не просто. Потом все это еще требовалось уложить,
увязать, приторочить… Так до полудня и прособирались.
Наверстывая время, отряд сразу за воротами перешел на рысь. Холопы
мчались впереди, обгоняя повозки и разбойничьим посвистом разгоняя
медлительных смердов. Возле яма в Щелково они переседлались, перед
Раменским еще раз, но, как ни торопились, дотемна все равно не успели
и остались ночевать на постоялом дворе возле зажиточного Павловского
посада.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14