Отчего до сих пор не выкупили? На Петров
день по традиции русские с татарами пленными меняются. Странно… Но про
то только в Москве узнать можно. И матушка, матушка в неведении!
- Вижу, в беспамятстве ты нонеча, - наконец разыскал среди горшков
и коробок другую ложку колдун. - Говорить с тобой об ином чем
бесполезно. Беги, чадо. Путь твой мне известен, совесть же к деяниям
потребным направит. Ступай.
- Лютобор… - Андрей сбежал по ступеням, крепко обнял старика: -
Лютобор…
Нужные слова почему-то никак не шли в голову.
- Да понял я все, чадо, понял, - голос колдуна дрогнул и потеплел.
- Как душа успокоится, сам придешь. Ныне же поспешай.
Хозяйка Бабино
На пути домой князь Сакульский гнал скакуна во весь опор и влетел
в ворота на совершенно взмыленном коне, из-под упряжи которого падала
на снег крупными комками чуть розоватая, едко пахнущая пена.
- Матушка где? - крикнул он подворнику, бросая ему поводья.
- В храм ушла, на литургию. Службу отстоять, причаститься, -
степенно ответил смерд. - Эк загнали вороного-то… Выхаживать надобно,
как бы не запарился.
- Ну так выхаживай, я же тебя поить его не заставляю! - притопнул
Зверев. С одной стороны, ему хотелось мчаться с благой вестью со всех
ног, с другой - церковь не то место, где можно бегать, обниматься и
радоваться. Тем более во время службы.
- Баню топят, княже, - сообщил ему подворник, уводя скакуна
обратно за ворота. - Как ты и повелел.
- Баня - это хорошо, - пробормотал Андрей.
Как ни спешил князь ринуться на выручку, он отлично понимал, что
сегодня сорваться с места не получится. В дорогу надо припасы собрать,
и лошади после дальнего перехода еще не отдохнули. Холопы наверняка в
церковь пошли, исповедаться за минувшие недели и причаститься - ему,
нехристю, не чета. Вернутся незадолго до сумерек - а на ночь глядя с
места опять же не снимешься. И сколько он тут ножкой ни стучи, как ни
торопись - размеренную нынешнюю жизнь ему на ускоренные обороты не
разогнать. Какой смысл здешним обитателям минуты или даже часы считать
и экономить, коли путь отсюда до стольного града Москвы - две недели с
поспешанием? Тут даже целый день потерянный ничего в делах не изменит.
Из столицы до османских земель - пути еще месяц, не менее. А коли
задержки случатся… С задержками - так и вовсе только по весне он до
Крыма доберется. Гони не гони, все равно терпением нужно запасаться по
самые-самые гланды.
«И ведь точно без задержки не получится, - внезапно сообразил он.
- В Москве подворье без приказчика, искать кого-то надобно. Боярам за
пределы царства без государева дозволения отъезжать нельзя, придется к
Ивану на прием пробиваться. Хорошо хоть, он мне без доклада, помнится,
разрешил приходить… Все время, время, время… Вот проклятие, как бы и
вправду до весны не застрять!»
Все еще не в силах унять зуд в ногах, он быстрым шагом пересек
двор, забежал к себе в светелку, скинул верхнюю одежду. Заметался от
стены к стене. Ему не сиделось и не лежалось. Хотелось действовать,
сделать хоть что-то!
Но делать было совершенно нечего.
Чтобы как-то занять себя, Андрей пошел в баню, уже жарко
протопленную - после вчерашнего мытья она и остыть еще толком не
успела, - но пока с холодным чаном воды. Мимоходом он увидел свое
отражение в бочке с водой: довольно длинная, давно не чесанная борода,
темные густые усы, длинные, почти до плеч волосы. Князь остановился,
хмыкнул, повернул назад в светелку. Он наконец-то понял, что нужно
сделать в первую очередь.
Достав из ножен косарь, он покачал клинком возле окна, ловя блики
на лезвие ножа. Острый клинок света не отражает - нечем. На
затупившемся видна белая полоска. Его оружие полоски, разумеется, не
показало, но несколько бликов вдоль клинка сверкнуло. Андрей достал из
мешка свиток грубой бычьей кожи, растянул его на скамье и несколько
минут старательно правил клинок, пока от бликов на его острие не
осталось и следа. Затем снова отправился в баню, плеснул на голову
чуть теплой водой из котла, намылил ее щелоком, встал к бочке и,
медленно проводя косарем ото лба к затылку, быстро сбрил все волосы.
Заодно, пока клинок остер, и бороду подкоротил до длины в два пальца.
Макушку с непривычки захолодило - тафья-то осталась в светелке.
Князь окатил голову, вышел и чуть не сразу столкнулся с боярыней.
- Ты чего, Андрюша? - удивилась Ольга Юрьевна его свежебритой
голове.
- Никакого монастыря и никакого траура, мама, - просто и обыденно
сообщил Зверев. - Отец жив.
- Жив? - почему-то испугалась женщина, закрыв рот пальцами сразу
обеих рук. - Откель ты… Ты был?..
- Да, да, на Козютином мху, - не стал открещиваться князь.
- Значит… Ой! - Закрыла она лицо ладонями.
- Собирай меня в путь, мама. Поеду батюшку выкупать. Слишком долго
от него вестей нету. Видать, что-то не складывается.
- Жеуж-жо жив… - Боярыня кинулась Андрею на шею и заплакала уже
открыто. - Жив, жив, жив… Смилостивился Господь… Отмолила…
- Жив, мама, жив. Я его привезу, не сомневайся. Завтра же
отправлюсь.
- Завтра не получится, - всхлипнула Ольга Юрьевна. Как она ни
переволновалась от нежданного известия, но хозяйка всегда оставалась
хозяйкой. - Одежа вся холопов твоих постирана. Девки полощут ныне,
опосля сушиться повесят. Пока еще высохнет… Да и лошадям роздых
надобен, токмо с похода. Иных у меня в усадьбе нет, дружина-то наша
вместе с батюшкой пропала. Ты и сам-то отдохни, сынок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14