Каждое движение причиняло такую ос
трую боль, что искры летели из глаз. Обезболивающие препараты помогали т
олько тогда, когда он лежал смирно на спине.
Сергей потерял счет времени. Катя старалась с ним не разговаривать, вер
оятно, ей запретили. Аванесов заходил все реже, на вопросы отвечал неопре
деленно. А в последний раз, когда пришел, сипло пожаловался на больное гор
ло и сказал, что говорить ему ужасно трудно.
Майор Логинов заметил, что в монотонном, мучительном течении времени с
амыми яркими стали для него моменты, когда приходит Катя и делает укол. Ем
у хотелось только одного - провалиться в привычное забытье. Оно утешало и
отупляло.
Еще немного, и он превратится в покорное бессмысленное животное. Эта мы
сль посетила его в самый неподходящий момент, на зыбкой границе между сн
ом и явью, когда простые привычные вещи искажаются до безобразия и ничег
о нельзя понять ни в себе самом, ни в окружающем мире.
Очнувшись на рассвете после порции дурного наркотического забытья, он
обнаружил рядом с койкой Катю. В руках она держала шприц.
- Что ты собираешься колоть?
- Обезболивающее, как обычно.
- Не надо.
- С ума сошел?
- Я не хочу подсесть на иглу, - он попытался улыбнуться, - я могу терпеть.
- Это нельзя терпеть! - категорически заявил доктор Аванесов, явившийся к
нему через пятнадцать минут. - Ты будешь орать, никому спать не дашь. А прив
ыкания не бойся. Морфий тебе перестали колоть три дня назад. Мы меняем пре
параты, сейчас это промедол и анальгин.
- Не надо. Я буду терпеть.
- Зачем? Терпелка у тебя не казенная.
- Буду терпеть, - повторил он и закрыл глаза.
- Ладно, - вздохнул Аванесов, - что я тебя уговариваю? Уже сегодня вечером с
ам попросишь обезболивающее.
Он не попросил ни сегодня, ни завтра. Он привык к боли и даже подружился с
ней. Боль была честней и надежней, чем сладкий искусственный сон.

Глава 4

- Рубенчик, прости меня, - шептала Галя Качерян, надраивая и без того белос
нежную плиту, - ты же знаешь, как я тебя люблю, никто, кроме тебя, мне не нужен.
Ты улетел, я осталась одна и заболела. Стасик просто заехал навестить мен
я, привез лекарства, немного выпил, не мог сесть за руль, и я уложила его в Ан
дрюшиной комнате. Ничего не было, совершенно ничего, он мне как брат, мы вы
росли вместе. Представь, если бы я тебя стала ревновать к Карине. Смешно, в
самом деле!
Вспомнив о сестре мужа, которая ее не любила, Галочка расстроилась еще б
ольше. День она провела в слезах и метаниях по квартире, пыталась занятьс
я домашними делами, но все валилось из рук. Вечером позвонил муж ив Петерб
урга, сообщил, что должен задержаться еще на пару дней. Галя пожаловалась
ему на простуду, сказала, что очень соскучилась. Разговаривая с ним, она та
к сильно дрожала, словно у нее и в самом деле поднялась температура.
Ночью ей снились кошмары. Рубен в красной рубахе с закатанными рукавам
и держал за волосы окровавленную голову Стаса и скалил белые зубы. Утром
Галя позвонила подруге Марине. Она больше не могла оставаться наедине со
своими страхами.
- Как же ему удалось не взорваться? - спросила Марина, выслушав ее сбивчив
ый рассказ.
- Вышел на балкон, увидел, как они возятся возле машины, и вызвал милицию.

0-ой, что будет! Рубен прилетает послезавтра, и его обязательно станут до
прашивать.
- А он-то здесь при чем?
- Ну как же! Рубен работает у Стаса на фирме. Стас ночевал у нас дома, машин
а стояла под нашим балконом. Нет, его обязательно будут допрашивать.
- Интересно... А ты знаешь, они ведь могут твоего Рубена подозревать в перв
ую очередь. Допустим, он знал о ваших отношениях и заказал Стаса.
- Ты что! Рубен не мог ничего знать.
- Ага, конечно. Ты со Стасом спишь, уже лет десять.
- Пятнадцать, - машинально уточнила Галочка, - но мы встречаемся не регуля
рно.
- Это не важно. Вы встречаетесь и спите. Он приезжает к тебе домой, все прои
сходит в супружеской постели, - Марина нервно хохотнула, - и муж, ангелочек,
ни о чем не догадывается... Нет, Галочка, либо твой Рубен дурак, либо ты дура.

Галочка слишком нервничала, чтобы обидеться, и "дуру" пропустила мимо уш
ей. Но предположение, что муж ее может оказаться в числе подозреваемых, до
било ее окончательно. Она горько заплакала в трубку.
- Ладно, успокойся. Я сейчас приду к тебе, мы все обсудим, что-нибудь придум
аем.
Марина жила в соседнем доме и уже через двадцать минут позвонила в двер
ь.
Высокая, громоздкая, с могучим торсом и толстыми конечностями, с копной
рыжих и жестких, как медная проволока, кудрей, она заполнила собой всю мал
енькую прихожую. От нее все время било током, и, когда она чмокнула Галю в щ
еку, та ойкнула. Скинув изношенные кроссовки, Марина тяжело протопала на
кухню в одних носках, по дороге щелкнула кнопкой электрического чайника
и уселась на лавку, поджав ноги.
- Жрать дашь? Не завтракала. - Она схватила с подоконника пестрый тонкий ж
урнал, пролистала, не глядя на страницы, отбросила, вытянула зубочистку и
з керамической баночки, сосредоточенно поковыряла в зубах, потом принял
ась ломать зубочистку. Раскрошила в мелкие щепки и тут же взяла следующу
ю. Руки ее постоянно двигались, что-нибудь теребили, мяли, рвали, пощипывал
и. Гладкое широкое лицо с мягким маленьким носом и узкими сухими губами о
ставалось безмятежно спокойным. Круглые светло-карие глаза могли очень
долго, не моргая, смотреть в одну точку, и только правое веко едва заметно
подергивалось.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24