Безумие бабушки Ивы ворвалось грубой реальностью в этот путаный, непоня
тный, но в общем счастливый мир, потребовало от Оли ответственных решени
й, бытовой суеты, собранности, колоссального терпения и, наконец, просто д
енег.
Оля не нашла ничего лучшего, как обменять двухкомнатную квартиру на одна
комнатную. Ей объяснили, что старческое слабоумие не лечится, только про
грессирует и самостоятельно она с бабушкой не справится.
Оля решила, что на вырученные от обмена деньги можно нанять какую-нибудь
добрую женщину для ухода за бабушкой и спокойно доучиться в университет
е. Однако найти такую добрую женщину она не сумела, а деньги кончились оче
нь быстро. Просто взяли Ц и кончились.
Оля кое-как сумела наладить нищий быт в однокомнатной квартире, подраба
тывала после занятий Ц то уборщицей, то почтальоном. Заработок получалс
я копеечный, но на большее Оля рассчитывать не могла. Ее сокурсники торго
вали в ночных ларьках, продавали вечерами в метро газеты. Само слово «тор
говля» вызывало у Оли тошноту. Случалось, что к ней обращались с разными «
серьезными» предложениями, но все это при ближайшем рассмотрении тоже с
водилось к торговле, причем не газетами и «Сникерсами», а собой.
Прошел год. Оля успела приспособиться к бабушкиной болезни, створки слож
ного внутреннего мира опять замкнулись, защищая от грубой реальности. Он
а осталась все той же «вещью в себе», нищий хлопотный быт отнимал у нее вре
мя и силы, но душу не задевал. Она смирилась с тем, что бабушка больна и нико
гда не поправится. Однако тут нагрянула другая беда, стихийное бедствие,
мировая катастрофа: Оля Гуськова влюбилась.
Когда двадцатитрехлетняя студентка философского факультета, «свободн
ый непознаваемый субъект» с томиком Ницше и православным Молитвослово
м в потертом рюкзачке, в джинсах, которые порваны на коленках не потому, чт
о это модно, а потому, что все равно, с лицом сказочной принцессы, душой схи
мницы и мозгами революционерки-анархистки, влюбляется впервые в жизни,
да еще в женатого, богатого и легкомысленного человека, это действительн
о катастрофа.
Ц Ну, говорите, я слушаю, Ц устало вздохнула Катя, Ц вам, наверное, нечег
о теперь сказать. Все кончилось, Глеба нет больше.
Она уже хотела нажать кнопку отбоя на своем радиотелефоне, но услышала т
ихий мужской голос:
Ц Прости, это я.
Ц Паша? Ц Ее голос заметно дрогнул.
Ц Я просто хотел спросить, как ты себя чувствуешь?
Ц Спасибо. Нормально.
Ц Ты одна сейчас?
Ц Нет, я не одна, Ц зачем-то соврала Катя. Ц Скажи, пожалуйста, что произо
шло в театре между тобой и Глебом?
Ц Ничего особенного. Твой муж был недоволен, когда увидел меня в буфете.
Он подошел и высказал мне все, что думает по этому поводу. Я не стал ему отв
ечать, как всегда. Он разозлился еще больше, попытался меня ударить. Он был
пьян и не соображал, что творит. Я перехватил его руку, вмешалось нескольк
о человек. Его успокоили и увели.
Ц А потом?
Ц Я ушел. Я боялся: он не остановится на этом, увидит меня еще раз, и тогда у
ж не избежать громкого скандала. Мне не хотелось, чтобы это случилось на т
воей премьере.
Ц Значит, во втором акте тебя в театре не было. Где же ты провел остаток ве
чера?
Ц Я просто слонялся по городу. Дошел пешком до Патриарших, посидел на ска
мейке, потом отправился домой. А цветы подарил какой-то прохожей старушк
е. Она очень удивилась и тут же, у меня на глазах, продала букет юной парочк
е, которая целовалась на соседней скамейке. Всего за десятку.
Ц Дешево, Ц усмехнулась Катя, Ц букет наверняка был шикарный. Розы, как
всегда?
Ц Да, семь темно-красных роз. Очень крупных. Знаешь, они казались в темнот
е почти черными, бархатными.
Ц Паша, я ведь просила тебя никогда мне не звонить, Ц вдруг спохватилас
ь Катя.
Ц Зачем ты обманываешь себя, Катенька? Чего ты боишься? Особенно теперь…
Ц Паша, я ведь просила… Зачем ты позвонил именно сейчас? Чего ты хочешь?
Катя расхаживала по огромной гостиной с телефоном в руках. Собственный г
олос в тишине пустой квартиры казался ей неприятно громким.
Ц Не знаю, Ц честно признался он, Ц я подумал: ты одна, тебе плохо, и, може
т быть, нужна моя помощь.
Ц Нет, мне не нужна твоя помощь. Не звони мне никогда. Ты ненавидел Глеба, а
его нет больше. И я не желаю говорить с человеком, который… Ц Она заплака
ла и, не сказав больше ни слова, нажала кнопку отбоя.
«Сейчас он перезвонит, но я не возьму трубку», Ц подумала она, пытаясь ус
покоиться.
Но он не перезвонил.

Глава 4

Ирине Борисовне и Евгению Николаевичу Крестовским всегда хронически н
е хватало денег. Ирина Борисовна работала делопроизводителем в отделе к
адров маленького НИИ и получала девяносто рублей в месяц. Евгений Петров
ич, младший научный сотрудник того же НИИ, зарабатывал больше Ц сто деся
ть рублей. А старшего научного сотрудника ему все никак не давали, хотя во
зраст подходил и стаж соответствовал. Другим давали, ему нет. Такой был че
ловек, незаметный, невезучий. Не умел за себя постоять.
Минус налоги, плюс премиальные, и выходило двести двадцать в месяц. В нача
ле семидесятых семья из двух человек могла вполне прилично существоват
ь на эту сумму, тем паче соблазнов было не слишком много. Но Крестовские жи
ли в огромной, гнилой, склочной коммуналке, в старом аварийном доме и копи
ли на хорошую кооперативную квартиру. Дом все собирались сносить, однако
никак не сносили. А ждать становилось невмоготу.
Скромный семейный бюджет был рассчитан до копейки. Ирина Борисовна нико
гда не выбрасывала полиэтиленовые мешки, картонные пакеты из-под молока
, пластиковые коробочки от сметаны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22