Слушайте, а в
едь она маньячка, эта ваша подозреваемая. Она вырубила тетушку, а потом ст
ала ее резать, уже для собственного удовольствия. Кстати, нашли орудие уб
ийства?
Ц Нет.
Ц Вот это класс! Ц присвистнул эксперт. Ц а что говорят психиатры про в
ашу подозреваемую? Может, она вообще никакая не олигофренка просто устро
ила спектакль? Кончила тетушку потом поняла, что не сумеет замести следы,
и решила так красиво закосить?
Ц Спасибо, Ц кивнул Бородин, Ц хорошая версия. Нет, психиатры исключаю
т симуляцию. Девочка действительно больна с рождения. Оли-гофрения в ста
дии дебильности. А приемами каратэ она не владеет. Девочка полная, рыхлая,
вряд ли она вообще знает, что такое каратэ.
Ц Жаль, жаль, Ц покачал головой Кирилл Павлович, Ц похоже, дело может за
виснуть и заглохнуть. А так все хорошо начиналось, по материалам все так я
сно и гладко выходило. Теперь уж, понятно, придется искать убийцу-каратис
та, Жан-Клода Ван Дамма. Или нет?
Ц Да, Ц кивнул Илья Никитич, Ц придется искать.

Глава 4

Олег Солодкин принял дозу, ему стало хорошо, и жестокие сомнения оставил
и его. Он продолжал глядеть в компьютерный экран, но уже не видел там никак
их мух и личинок. На экране и в его просветленном мозгу порхали, приятно шу
рша крыльями, райские бабочки, крошечные птички колибри сверкали радужн
ым оперением, нежные теплые ангелы шептали ему на ухо, что все замечатель
но.
«Ну зачем себя мучить? Ц весело думал Олег. Ц Да, я наркоман. Я сумасшедши
й. Иногда не отдаю себе отчета в собственных действиях и все забываю, забы
ваю. Какой ужас! Однако ведь правда, все гении были сумасшедшими. Творчест
во требует огромного напряжения духа, для творца мир должен всегда остав
аться загадочным и прекрасным. А это возможно только под кайфом. Байрон к
урил опий и страдал эпилепсией. Мопассан злоупотреблял морфием. Блок уме
р от кокаина. Эдгар По был доставлен в больницу для бедных в состоянии нар
котического опьянения и умер там от кровоизлияния в мозг. Ему было сорок,
как мне сейчас. В этом возрасте надо либо умереть, либо начать все с нуля».

Начать с нуля было, конечно, приятней. Он представлял, что за спиной у него
не сорок лет реальной жизни, а полнометражный художественный фильм, гени
альное кино, полное и свободное выражение его глубокого, неповторимого в
нутреннего мира.
Всякий раз после очередной «завязки», после ломок и депрессий, он, приняв
дозу, возвращался к сладкой детской мечте о гениальном кино, которое пом
ожет ему освободиться от прошлого и начать с нуля. Столько всего интерес
ного роилось у него в голове, яркие, причудливые образы просились на бума
гу, то есть на экран компьютера, а потом на киноэкран. Он закрывал глаза и в
идел череду выразительных картинок. Казалось, стоит прикоснуться к клав
иатуре, и текст заветного киносценария польется плавно и легко, как джаз
овая импровизация.
Он изобразит себя в детстве, маленького толстого мальчика, закормленног
о жирными деликатесами, замученного французской спецшколой, музыкальн
ой школой. Он наполнит действие пронзительным, как зубная боль, визгом уч
енической скрипочки. Мама хотела сделать из него великого музыканта, что
бы сообщать всем вокруг: «Мой сын Ц великий музыкант». Маленькая скрипк
а стала для него мистическим одушевленным существом. Когда он брал ее в р
уки, прижимал к челюсти, касался смычком тугих дрожащих струн, голова его
наполнялась болью, а душа ненавистью. Это создание, полое внутри, гладкое
обтекаемое, лоснящееся маслянистым лаком снаружи, издавало в его руках о
мерзительные визги и скрипы. Олег подозревал, что ненависть взаимна. В ру
ках учительницы музыки его скрипочка сладко пела и захлебывалась счаст
ьем, как любящая собачонка при встрече с хозяином.
В музыкальной школе ему задавали огромные домашние задания, и даже в те д
ни, когда не надо было ходить на занятия, он должен был пилить на инструмен
те по несколько часов. Родители проводили целые дни на работе, но обложил
и его со всех сторон, как волчонка красными флажками. Они дарили подарки л
ифтершам, и за это получали исчерпывающую информацию, в котором часу он в
ернулся из школы, уходил ли куда-то еще, приходил ли кто-то к нему. Они дари
ли подарки всем его учителям и настоятельно просили держать мальчика в е
жовых рукавицах, подробно докладывать, как он выполняет домашние задани
я, как ведет себя, с кем дружит.
Он не мог гонять мяч на спортплощадке, шляться в компании мальчишек по ок
рестным дворам и переулкам, залезать на таинственные вонючие чердаки и т
ам, чувствуя себя взрослым, сильным, курить, пить портвейн, травить оглуши
тельно похабные анекдоты. Он был толстым, неуклюжим, застенчивым мальчик
ом со скрипочкой. А хотел быть поджарым, ловким пацаном, настоящим дворов
ым пацаном, которого все знают, уважают и боятся.
Лет в двенадцать он начал таскать у матери сигареты, но курить в одиночес
тве на балконе было неинтересно. Тошнило, кружилась голова, приходилось
идти на сложные ухищрения, чтобы родители не заметили, и трястись от стра
ха, что все-таки заметят. В родительской спальне, перед зеркалом, он пытал
ся выработать особенную, вкрадчиво-расхлябанную блатную походочку. При
спускал штаны, подволакивал ноги. Корчил рожи, копируя надменно-томную г
римасу, с которой матерились и сплевывали сквозь зубы его ровесники, дво
ровые боги. Глотал лед, чтобы голос стал хриплым. Глядя в глаза своему раст
ерянному отражению, произносил витиеватые матерные тирады.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24