Одним словом, целая морока. Если же вы будете на месте, то прослушивание начнётся уже через пару часов.— О'кей.Он склонил голову набок, немного пожевал губами и добавил:— И второе, поиск невозможно хранить в тайне, когда в нём задействовано столько народу, а над местом происшествия кружит вертолёт. Сообщение об этом очень скоро появится в ночных новостях — в какой форме, сказать не берусь, — а затем и в утренней сводке. — Он покачал головой и добавил: — Что последует за этим, вы и сами знаете…— Конечно, — согласился я.Шоффлер был, конечно, прав. Мне и самому следовало подумать об этом. После недавней серии получивших громкую огласку похищений родители буквально стояли на ушах. В Калифорнии шёл суд по обвинению в похищении и убийстве пятилетней девочки. В этой атмосфере очередное исчезновение ребёнка приобретало общенациональное звучание и становилось сенсацией.С точки зрения журналистской братии исчезновение Кевина и Шона было поистине золотой жилой. Пара фотогеничных близнецов исчезает в разгар рыцарского турнира… Дамы в нарядах елизаветинских времён, мужчины в коротких камзолах. Это станет не просто новостью… суперсенсацией.— Но это только к лучшему, — продолжал Шоффлер. — Пора призвать на помощь как можно больше людей. И средства массовой информации сделают это за нас, сообщив о пропаже детей всей стране.Он замолчал, ожидая реакции на свои слова. Я видел ход его мыслей, но не понимал, куда он клонит.— Ведь вы, наверное, не хотите, чтобы ваши близкие узнали об этом событии из телевизионных новостей или звонка назойливого репортёра? Великий Боже! Лиз! Я должен сказать Лиз. — Думаю, вам следует поехать домой.Я, не отрываясь, смотрел в пол. Лиз. — Крис поедет с вами, — кивнул Шоффлер в сторону Кристиансена.— Со мной всё будет в порядке, — ответил я.Шоффлер считал, что мне не следует оставаться в одиночестве, но в обществе Кристиансена было ещё хуже.Детектив, проигнорировав мои слова, кивнул напарнику и повёл нас к воротам.— Неужели ты ухитрился напустить слюней в аппарат? — спросил Шоффлер, увидев, что Кристиансен вытащил из футляра сотовый телефон и открыл крышку.— Готовлюсь, — ответил полицейский.За воротами ярмарки царили тишина и покой. Откуда-то издали доносился шорох уличного движения. Стрекотали цикады. Вертолёт к тому времени улетел на дозаправку. На миг мне показалось, что я слышу крики поисковой команды, но шорох листвы под лёгким ветром поглотил этот звук.Когда мы миновали небольшое скопление машин с внешней стороны ворот, Шоффлер сказал, подавив зевоту:— Мы сделаем всё, что в наших силах.Он протянул мне на прощание руку. Затем, легонько похлопав коллегу по плечу, детектив вернулся на территорию ярмарки.Перед нами лежало тёмное и теперь совершенно пустое поле для парковки. Лишь в его дальнем конце угадывалось ещё более тёмное пятно моего джипа. Кристиансен шёл рядом и говорил:— …пару лет назад я работал по делу о похищении детей. Детишек нашли во Флориде, на заднем дворе дома дружка безутешной мамочки.По дороге к машине мысль о том, что Шоффлер отправил со мной копа из сочувствия к убитому горем папаше, сменилась иным, гораздо более мрачным соображением.— Знаете, — продолжал бубнить Кристиансен, пока я рылся в кармане в поисках ключей, — говорят, что в девяти случаях из десяти в похищении детей замешаны те, кто их хорошо знает. В девяти случаях из десяти это бывают их родители.Итак, коп приставлен ко мне в качестве стража, а я являюсь главным подозреваемым.Когда я нажал кнопку дистанционного управления, дверные замки щёлкнули, а ближний свет фар рассеял тьму.Я замер, держась за ручку двери, не в силах заставить себя влезть в машину. Отправиться домой без мальчишек… В этом было нечто противоестественное. Словно сигнал поражения и капитуляции, и мне казалось, что я предал своих детей.— Может, хотите, чтобы за баранку сел я? — спросил полицейский.В этот миг я ощутил новый прилив надежды и поспешно влез в автомобиль. Мне казалось, что мы зря теряем время.— Стало быть, не хотите видеть меня своим шофёром, — резюмировал Кристиансен, занимая пассажирское место. — Что ж, не хотите, как хотите.К тому времени, когда я, врубив дальний свет, съехал с заросшей травой парковки на гравийную дорогу, у меня в голове уже созрел сценарий этой истории со счастливым концом. Мальчики могли потерять ориентировку и, пытаясь отыскать свою охапку сена, повернули не в ту сторону. Когда турнир закончился, публика двинулась к выходу, начался общий хаос, и толпа унесла их с собой.Не найдя меня, продолжал я фантазировать, свернув на асфальт скоростной дороги, мальчики, возможно, кого-то встретили — соседей, старых знакомых, которых не видели с тех пор, как Лиз увезла их в Мэн. И эти люди отвезли ребят домой.А может, это Лиз?.. Лиз следила за детьми от самого Мэна. Ей обязательно хотелось доказать, что я плохой отец, и она выжидала момент, когда папа и сыновья на время разлучатся… Ну, если и не сама Лиз, то какой-то нанятый ею человек…Я проигрывал в уме разные варианты, разрываясь между надеждой и страхом. В глубине подсознания я понимал, что все мои умозрительные построения не выдерживают никакой критики. Все оптимистические предположения рухнут в один миг, решись я реально оценить ситуацию.Оказавшись на шоссе, я вдруг ощутил совершенно иррациональное желание вернуться домой как можно скорее. Мне казалось, что, едва я окажусь дома, всё образуется само собой. Это называется «тяга к домашнему очагу». Там вся наша семья должна быть в безопасности. Дети, естественно, тоже. В голове крутилась безумная мысль, что парни уже дома и с нетерпением ждут моего возвращения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146