Но по тону я чувствовал, что либо мои аргументы её не убедили, либо моё дело оказалось в самом конце списка.— Почему вы ограничиваетесь чисто символическими действиями? — спросил я.— Побойтесь Бога, Алекс. Вы ко мне несправедливы. Я делаю именно то, что следует делать в подобных обстоятельствах, — уверила она и со вздохом добавила: — Я просто не знаю, что ещё можно предпринять. Вы-то сами каких действий от меня ждёте?— Проявлений энтузиазма.— Послушайте, — очередной вздох, — на мне висит дело об убийстве четырёх человек. В Северном парке вырезали целую семью. В Лас-Вегасе, возможно, подобное событие вовсе не сенсация, но здесь поднялся страшный шум. Их прикончили в собственных постелях, и я по уши сижу в этом расследовании.Настала моя очередь глубоко вздохнуть.— Это… это ужасно.— Поверьте, Алекс, я принимаю вашу магическую версию. Принимаю и обещаю сделать всё, что в моих силах.Я ещё раз связался с Тамми Ягодой, Риггинсом и «Голубым попугаем».— Не пришло ли вам в голову чего-нибудь новенького? — спрашивал я. Оказалось, не пришло.Я позвонил Пабло Морено, объяснил, почему интересуюсь делом Габлер, и сказал, что считаю убийцей иллюзиониста. Морено меня вежливо выслушал и обещал заняться этой версией на следующей неделе, после того, как закончит дежурство.Затем я… Но собственно, на этом всё и закончилось. Я верил, что напал на след и узнал нечто очень важное о Дудочнике, но что делать дальше, не представлял. * * * По прошествии некоторого времени я вдруг с удивлением обнаружил, что нахожусь в казино, оглушённый какофоническим шумом игральных автоматов, музыки, весёлой болтовни и смеха. Красивые улыбающиеся женщины в лёгком намёке на одежду поочерёдно приносили мне пиво. Я постоял рядом со столом, за которым шла игра в кости. Моё внимание привлекла яркая рыжеволосая девица по имени Мэри. Девушка играла с таким восторженным рвением, что я страшно огорчился, когда она вдруг стала проигрывать. Понаблюдав за ней ещё немного, я перекочевал к игровым автоматам.После ряда неудачных попыток я уловил ритм игры. Я опускал монету, тянул рычаг и ждал, когда остановится барабан и символы займут свои места. Я испытал настоящее потрясение, когда маленький зелёный гном на экране вдруг щёлкнул каблуками, подмигнул и, покопавшись в горшке с золотом, направил звонкий каскад монет в лоток моей машины.Я снова и снова опускал монету в слот, тянул за ручку и наблюдал за тем, как крутится барабан.Не желаю ли я ещё пива? Почему бы и нет?Затем я направился к весьма удобно расположенному банкомату, попросив стоящего рядом игрока последить за моей машиной.Монета. Рукоятка. Монета. Рукоятка. И так без конца.Ещё одно пиво.Ощутив, что мой организм переполнился жидкостью, я переключился на более компактный напиток. А именно виски.Затем снова отправился на свидание с банкоматом. Машина выдала мне сведения об остатке средств на текущий момент. Сколько? 920 баксов? Девятьсот двадцать долларов. Я сказал себе, что это совсем немного, что я почти разорён, надо спрятать наличные в карман и валить из казино, пока я не оказался в минусе. Однако внутренний голос старался зря. Я его не слушал.Умом я понимал, что пьян, но опьянения не чувствовал. Я смотрел на зелёного гнома, ощущая необыкновенную ясность в голове и ожидая, когда он исполнит свой весёлый танец, подмигнёт и склонится к своему горшку, чтобы снова осыпать меня золотом.В какой-то момент у меня в руках оказались три пластиковые трубки с монетами, но я продолжал питать ими машину, борясь с усталостью, болью в спине и чувством вины. Я, как автомат, опускал монеты в слот до тех пор, пока у меня не осталась одна-единственная. Последняя.К выигрышу я уже не стремился. Мне казалось, что я не только хочу, но просто обязан проиграть. Взяв за основу постулат «Везёт в картах — не везёт в любви», я родил всеобъемлющую формулировку: «Не везёт в игре — повезёт в жизни».Чтобы вернуть сыновей, я обязан проиграть свой последний четвертак.Когда я опускал монету в холодную металлическую щель, она была тёплой и казалась почти живой. Я потянул за металлическую рукоятку и дождался остановки барабана. И тогда это произошло. На экране выстроились в линию один… два… три трилистника. Гном исполнил свой ирландский танец, подмигнул, склонился к горшку с золотом и осыпал меня каскадом монет. На сей раз звенящий поток казался бесконечным. На экране мерцала надпись: ПОБЕДИТЕЛЬ! ПОБЕДИТЕЛЬ! ПОБЕДИТЕЛЬ! Затем машина проблеяла краткий вариант песни «Когда улыбаются ирландские глазки». Небольшая группа зевак наблюдала за тем, как из её чрева сыплется и сыплется мой выигрыш. * * * Я был исполнен решимости проиграть все деньги. Дело оказалось нелёгким, и я не знал, сколько времени на это ушло. В казино почти нет часов, в залах отсутствует дневное освещение, чтобы игроки не могли узнать, какое на дворе время суток. В конце концов я проиграл свой последний доллар какой-то весьма мерзкого вида свинье. Свинья на экране рухнула в лужу грязи, а над ней вспыхнула надпись: ИГРА ЗАКОНЧЕНА. * * * Похмелье было таким тяжёлым, что ноги отказывались мне служить, а глаза не желали фокусироваться на нужных предметах. Я вышел из «Тропиканы» и сразу окунулся в невыносимую жару. А по дороге в аэропорт «Маккарран» меня едва не убило склоняющееся к горизонту солнце. Идиотски весёлые мелодии игральных автоматов аэропорта так подействовали на мою психику, что я попытался перейти на рысь. Но попытка не удалась. В моей голове вдруг что-то забулькало, в ушах раздался звон, а череп где-то за глазницами пронзила острая боль. Я забился в более или менее тёмный угол и заставил себя выпить бутылку воды.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146