Мало того ч
то забеременела, так еще имела глупость ему об этом сказать.
«Идиотка», Ч стучал моторчик. «Раззява», Ч визжал моторчик.
Он требовал сделать аборт, а она отказывалась. Во-первых, она сильно его л
юбила, а во-вторых, мама сказала, что нельзя прерывать первую беременност
ь. Это может кончиться плохо. В-третьих, она, романтическая дура, убедила с
ебя, что он тоже ее любит и просто не понимает своего счастья.
Три месяца он не давал ей проходу, настаивал на аборте, и в конце концов, оч
ень удивленная, она сказала ему, что ее беременность не имеет к нему никак
ого отношения, что она все равно родит и они с мамой и папой…
Моторчик уже не просто трясся, он подпрыгивал и захлебывался, и было ясно,
что дальше вспоминать нельзя.
Срок был уже почти четыре месяца, когда Герман явился к ней домой. Выходно
й день, родители на даче, и она стала поить его кофе и кормить ватрушкой, ко
торую утром пекла мама, так что пахло на весь дом, а ее невыносимо тошнило.
Она всегда очень любила запах маминых пирогов, но теперь по утрам ее то и д
ело рвало, и мама уговаривала ее потерпеть, уверяла, что скоро пройдет.
Что он подливал ей в кофе, она так и не узнала, но вдруг ее повело, в глазах п
оплыли чернота и зелень и еще какие-то невозможные горящие круги. Она вре
мя от времени приходила в себя и опять теряла сознание. Она помнила его ма
шину Ч уже в лохматом девяносто пятом году у него был лимузин, Ч и она вд
руг словно сознавала себя в этом лимузине, в пижаме и тапочках, неудобно з
авалившейся на сиденье.
Он привез ее к себе на дачу. Там ее привязали к кровати и сделали аборт, без
наркоза и обезболивающих. Она помнила, как возлюбленный и отец ее погиба
ющего ребенка деловито распоряжался, чтобы «тащили на чердак, потому что
внизу она все кровищей зальет», и какой-то пьяненький мужчинка, от которо
го несло гороховым супом, луком и водкой, лез ей внутрь, ковырялся и чем-то
гремел, а она орала и вырывалась, а потом перестала, когда ничего не остало
сь Ч ни ее, ни ребенка, только огромная боль, похожая на те самые жуткие кр
уги в глазах.
Она очнулась не скоро, в крови и грязи, когда уже никого не было на даче, тол
ько глуховатая домработница, которая швырнула ей какие-то штаны и велел
а убираться, пока ее не погнали из «приличного дома грязными тряпками».
Ч Ошалели совсем, шлюхи! Уж и в дом лезут, шалавы проклятые! Убирайся отсю
да, убирайся, кому говорят! Подлегла под мужика, а отвечать не хочешь? Изгв
аздала мне тут все! Пошла отсюда!..
Никто не стал подавать в суд, и отец, вопреки сюжету кинофильма «Ворошило
вский стрелок», не пошел с ружьем убивать ее возлюбленного.
Отец ни о чем и не узнал. Он умер бы, если бы узнал, а Мелиссе, тогда еще Миле Г
олубковой, не хотелось, чтобы из-за нее погиб не только ребенок, но и отец.

Ей самой Герман все объяснил.
Ч Ты дура совсем, Ч сказал он, покуривая сигаретку. Ч Ну зачем мне твой
ребенок? У меня карьера, работа, меня пресс-секретарем в Женеву отправляю
т, я женюсь в июле. Моя девушка Ч дочь Филиппова, ну, Филиппова, у него компа
ния «ННН», по телевизору каждый день реклама. А кто тебя знает, вдруг ты с м
еня алименты потребуешь или станешь к ней приставать, чтобы она тебе на р
ебеночка давала, а у нас с ней все по-честному, любовь у нас с ней!.. Она знает
, конечно, что я не последний девственник Америки, но детей у меня нет и не б
ыло. А ты не трусь, жопастая! Ты себе найдешь автослесаря, или крановщика, и
ли летчика найдешь, и все будет у тебя тип-топ! Поняла, что ли? И не вздумай в
милицию стукнуть. У нас везде свои, и генеральный прокурор вчера у нас на д
аче соседскую Маринку щупал! Они с отцом подпили, ну, и куражились по пьяно
й лавочке, козлы старые! Так что, если проблем не хочешь, сиди тихо и спокой
но, получай удовольствие от жизни. И матери своей скажи, чтобы получала. Ес
ли полезете на меня в открытую, я тебе даже легкой смерти не обещаю. Монтир
овками забьют да еще трахнут по кругу. Каждую. Поняла, жопастая?!
Она долго лечилась, да так и не вылечилась.
Месяца через два из Министерства иностранных дел, в котором она служила
и где когда-то начался роман с красавцем и умницей Садовниковым, ее уволи
ли «по сокращению штатов». А потом у нее какая-то сложная болезнь сделала
сь, вроде мозговой горячки, и она еще лежала в институте нервных болезней
на Шаболовке.
С тех пор прошло десять лет.
С тех пор не было ни одной ночи, когда она не просыпалась бы от собственног
о воя, и все ей виделась металлическая кровать с сеткой, к которой намертв
о прикручены ее раздвинутые ноги, и между ними мужик, пахнувший луком и во
дкой, который ковыряется и страшными инструментами убивает ее почти чет
ырехмесячного ребенка.
Жизнь не кончилась. Жизнь стала совсем другой.
Ч Кто на Петербург? Ч истошно закричала рядом тетка в синем плаще и с ра
цией, которую она смешно держала под мышкой. Ч Проходим, кто на Петербург
! Сюда проходим!
Ч Дурдом! Ч пробормотал лидер партии «Россия Правая». Ч Вроде в Европ
е живем, а орут как в деревне! Ну, вот теперь пошли!
Ч Ты тоже в Питер?
Ч Это ты тоже, Ч сказал он с нажимом. Ч А я именно в Питер.
Мелисса повесила было на плечо ноутбук, но Садовников мигнул, кивнул, под
скочив охранник и снял ноутбук у нее с плеча. Мелисса не давала, но он все р
авно снял.
Ч Позволь уж мне поухаживать. Ч Садовников галантно пропустил ее впер
ед.
Ч Да ведь это не ты ухаживаешь, а твой… прихехешник.
Ч Кто?
Ч Здравствуйте! Ч заулыбалась, увидев Мелиссу, девушка на контроле. Ч
А вы Синеокова, да?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15