Ну, и так далее…
Человека можно понять. Еще не вся картошка окучена, не вся клубника прополота. И больничный до четверга. Наверняка разговор будет долгим и нудным. Очень огорчительно, но Ефремову придется закругляться с отдыхом и выходить на работу. Оставить лавочку больше не на кого. Ничего, он хороший человек, поймет, войдет в положение. Должен понять.
Девяткин вышел из кабинета в коридор, освещенный люминесцентной лампой. С другой стороны двери уборщица баба Клава терла чистый пол мокрой тряпкой, намотанной на швабру. Бабка подняла голову, прислонила швабру к стене, шагнула к начальнику. Будто только делала вид, что уборкой занималась, а сама ждала появления Девяткина.
– Юрий Иванович, здравствуй. Говорят, ты того страшного бандита намедни застрелил, Горбунова. Это правда?
Девяткин раз ушел от прямого ответа, проявив просто-таки чудеса остроумия.
– Говорят, что кур доят, – сказал он.
– Значит, брешут? – расстроилась уборщица.
Девяткин снова увильнул в сторону.
– Отличная ты женщина, тетя Клава. Была бы ты помоложе лет на тридцать, я бы на тебе женился.
Уборщица облизнулась в след Девяткину. В эту минуту она чуть не до слез пожалела, что так стара, так безнадежно стара.

* * * *

На центральной площади Девяткин появился в пятом часу вечера. Он уже успел побывать на даче Ефремова и выпросил неделю за свой счет, затем пообедал все в той же диетической столовой, в которой поклялся себе больше не бывать. Затем побрился и постригся в вокзальной парикмахерской. Теперь самое время подумать об обновлении гардероба.
Жара не собиралась идти на убыль. Ветер поднимал и гнал по площади клубы въедливой пыли и мелкого песка. Девяткин подошел к городскому универмагу, зданию старой постройки, с огромными, как в Большом театре, колонами, поднялся вверх по ступенькам. В торговом зале на первом этаже было так прохладно, будто сюда вернулась ранняя весна. Не хватало только птичьего пения.
Девяткин зашел в секцию готовой одежды. Для начала он посмотрел галстуки и сорочки, остался недоволен скудным ассортиментом. Затем побродил перед кронштейнами с готовыми мужскими костюмами, решив, что здешние образцы немногим лучше того пиджака, что сейчас тесно обтягивает его плечи.
Женщина, сидевшая на кассе, узнала заместителя начальника горотдела милиции, заулыбалась, заискрилась золотыми зубами. Но Девяткин, ускорив шаг, быстро ретировался. Стоило ему остановиться, и кассирша наверняка пристала бы с вопросом: не он ли застрелил рецидивиста Горбунова?
Ну и город… Будь он проклят.
Девяткин прошел вдоль прилавков в дальний угол зала, открыл дверь, нырнул в служебный коридор. Без стука распахнул обитую бордовым кожзаменителем дверь с табличкой «Директор универмага Олег Маркович Мещерский». Просторная приемная пустовала, только за письменным столом длинноволосая секретарша листала журнал мод годовалой давности. Опять новенькая. И где только Мещерский откапывает смазливых секретарш? Такой девочке забронировано место на развороте «Пентхауза», а не в убогой приемной провинциального торгаша.
– Я к директору, – сказал Девяткин.
Секретарша подняла темно синие глаза, оценивающим взглядом окинула галстук и пиджак посетителя, решив, что перед ней рядовой жалобщик из покупателей.
– Олега Марковича нет на месте, – процедила она, как плюнула. – И сегодня уже не будет.
– Где же он? – удивился Девяткин, залюбовавшийся женскими губками.
– На торговой базе.
– А чья машина в переулке стоит? В этом городе только твой начальник ездит на пятом «БМВ». Он и ещё парочка бандитов, по которым тоже тюрьма плачет.
Девушка закрыла журнал, решив, что с другой стороны стола вовсе не жалобщик. Внешность, увы, обманчива.
– Как вас представить?
– Я сам представлюсь.
Девяткин шагнул к директорскому кабинету. Мещерский, копался в бумагах, при виде Девяткина он попытался изобразить радость, даже всплеснул руками. Но радость на лице Мещерского получилась вымученной, фальшивой, больше похожей на гримасу испуга.
– Какими судьбами?
Девяткин не ответил. Он сел к столу для посетителей, вытянул ноги и без долгих предисловий перешел к делу.
– Помнишь тот серый пиджак, который ты мне принес в прошлом месяце?
– Как же, помню. Франция.
– Один гад испортил твой пиджак. Восстановлению он не подлежит.
Глаза Мещерского увлажнились, уголки губ поползли вниз.
– Надо же. Какая досада. Очень жаль.
– И мне жаль. Надо как-то поправить положение. Не могу же я ходить в этом дерьме. Тем более я завтра уезжаю в Москву.
В глазах Мещерского блеснула робкая надежда.
– На повышение? Наверх забирают?
– Уезжаю всего лишь в короткий отпуск. Так что будем делать?
Мещерский был разочарован ответом. Он сделал вид, что не понял иносказаний милиционера.
– Хорошо, что вы зашли. На складе есть хорошие женские платья. И недорогие. Для вашей знакомой, для Елены Николаевны самое то.
Девяткин тяжело вздохнул. В этом городке даже сугубо личная жизнь становится достоянием широких кругов общественности. Вот и завмаг уже знает, имя любовницы Девяткина. Знает, какое платье ей подойдет.
– Мне не нужны платья, тем более дешевые. Мне нужен мужской костюм. Приличный. Типа того, что на тебе.
– Таких, к сожалению, нет.
– Ты хочешь, чтобы я вызвал своих ребят и вместе с ними пошел на склад? И посмотрел, что у тебя там есть и чего нет? А начну я с твоего кабинета, с этого вот шкафа. А заодно уж, поскольку начал, займусь и левым товаром.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20