Неоткуда ему было брать мыслей, еще не заполнил извилины. А к дереву Поз
нания не тянуло: горько!
И он очень обрадовался, когда увидел меня.
Ц Боже! Ц воскликнул он. Ц Вот хорошо, что ты явился вовремя. Давай пока
лякаем, а то у меня язык присох к нёбу.
Ц Поговорим, Ц согласился я. И приготовился изложить ему содержание хо
тя бы самых нижних плодов с дерева Познания.
Но Адам по-своему понимал беседу. Ему хотелось не лекцию слушать, а самому
языком трепать.
Попутно отмечаю еще один ваш людской недостаток, беду, пожалуй, вы очень л
юбите делать то, что легко дается, с наслаждением занимаетесь легким и пр
ивычным. Говорить Адам умел, ему и хотелось говорить, а не мозги напрягать
, в новое вслушиваться.
И Адам начинал плести:
Ц Слушай, Господи, какой мне сон приснился. Будто бы зашел я в море, глубок
о зашел, так что по грудки. И вдруг в лицо мне волна. Обдала брызгами, я губы
облизал, а брызги сладкие. Каждая брызга Ц ягода, тутовая, только без пупы
рышек. Господи, а в самом деле, ты для чего сделал море соленое? Ты его лучше
вкусным сделай, как апельсиновый сок… или еще лучше Ц ананасный, я анана
сный больше всех люблю. А от соленого у меня изжога. Зачем ты, Господи, прид
умал изжогу? Ты сделай так, чтобы изжоги не было совсем.
Вот такие у нас пошли беседы: спал, пил, ел, переел, изжога, отрыжка, жарко, пр
охладно, мягко, жестко, бок отлежал… И сделай, Господи, то, переделай друго
е. Как будто я у него личный семейный врач и заодно камердинер.
А только отлучишься, тут же взывает:
Ц Господи, где ты? Господи, я так давно тебя не вижу. Господи, мне без тебя с
кучно, мне без тебя страшно одному.
И это прародитель галактического разума, родоначальник сотоварищей бо
гов!
Кроме всего, мешал он мне отчаянно со своей скукой. Я же отвечаю за всю пла
нету, должен поддерживать порядок в климатических зонах, во всех региона
х. Ведь природа-то, она слепа, совершенно не похожа на ту милую девицу в вен
це из роз, которую я тебе показал как символ. Природа все время норовит нар
ушить равновесие: то у ней извержения по разломам, то материки налезают н
а материки, громоздят горные цепи, вулканы выбрасывают углекислый газ, и
звестняки глотают углекислый газ, солнечные пятна с магнитными бурями, о
зонные дыры, ледники наступают, ледники тают, астероиды грохаются то и де
ло, запыляют атмосферу. Всюду глаз да глаз, этакая планетарная служба ГАИ,
а тут какой-то зевающий лодырь тянет за рукав:
Ц Нет, ты скажи, Господи, почему ты прячешься от меня? Какие такие дела у те
бя, Господи? К кому ты еще шастаешь? Ах, тебе скучно со мной. Ты сотворил меня
себе на потеху, а теперь я надоел уже? Ты меня не уважаешь, да?
Ц Уважаю, уважаю, честное божественное слово!
Ц А если уважаешь, почему не хочешь дослушать?
Уважаешь не уважаешь, уважаешь не уважаешь! Бессмертная тема! И это будущ
ий собеседник богов!
Да к тому же собеседник этот сделал самостоятельное без моего ведома отк
рытие. Соки ему все нравились: ананасный, персиковый, виноградный. Напьет
ся до отвала, иной раз еще и про запас жмет. Ну вот и нажал он виноградного с
ока, оставил, забыл, потом выпил забродившего… И выслушал я еще один монол
ог об уважении уже на пьяной основе. А тут как раз некогда было заниматься
перевоспитанием, вся моя вездесущность потребовалась на Совете Богов, м
не надо было отлучиться на годЦ другой и чем-то занять болтуна, только бы
не вином.
Ц И ты сотворил Еву из его ребра? Ц подсказал я.
Ц Однако неплохо ты помнишь Библию, материалист, Ц усмехнулся снова бо
жественный. Ц Да, сотворил Еву, не из ребра, само собой разумеется. Нет, жен
щину я делал заново, с полнейшим старанием, и, наверное, сделал лучше, чем м
ужчину, прочнее, во всяком случае. Опыта накопил, неточностей не повторял.
Но исходный материал был тот же самый: тело самки-обезьяны, шкуру долой, в
ыпуклый лоб и острый подбородок для подвижности языка, для дикции членор
аздельной, тонкие надбровные дуги, лицевые мускулы для мимики, бедра пош
ире, талия потоньше. Такая получилась крепкотелая, полногрудая, с широки
м задом и светлой косой до колен женщина-мать, здоровая прародительница
здоровых детишек.
Колоритная встреча была у них Ц у Адама с Евой. Простодушный Адам удивле
н был прежде всего. Рот раскрыл, так и забыл закрыть. И все палец тянул пощу
пать: что это такое, живое или неживое, мягкое или кусается? Ева же освоила
сь сразу, немедленно вступила в игру, демонстрируя показной испуг: «А ты н
е злой? Ты меня не обидишь?» Польстила тут же: «Ты такой могучий, сильнее те
бя никого на свете нет. Наверное, ты меня на одной руке унесешь».
Напросилась «на ручки».
И не требовался я в Раю более. Больше Адам не взывал ко мне: «Боже, приходи, п
оговорим». Я нарочно наделил Еву повышенной разговорчивостью, чтобы тем
у не подыскивала, сначала рот раскрывала, потом уже думала, что именно ска
зать. Так что Адаму ее словоохотливости хватило с лихвой. Еще добавил я Ев
е повышенное любопытство. Надеялся, что из любопытства не пропустит она
древа Познания, заставит Адама лезть за все новыми плодами, выше и выше, по
ка не доберутся они оба до вершин познания, до бессмертия самого.
В общем, отлучившись в Галактический центр, я оставил идиллическую карти
ну. Ева плела венки и гирлянды из орхидей, маков, роз, сирени, лилий желтых, б
елых и оранжевых с черными разводами, прикладывала их к волосам, накидыв
ала на плечи, на пояс и пропускала между грудей, принимала позы одна друго
й картиннее и все выспрашивала: «Идет мне? А что больше идет?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89