– Он обязательно вернется, мам.
– Дорогой, ты не мог бы задвинуть эти проклятые шторы? Жуткий, ужасный свет!
– Конечно, мам.
Артемис на ощупь пересек комнату, обходя стоящие как попало многочисленные сундуки с одеждой. Наконец его пальцы коснулись мягкого бархата. Вдруг он ощутил острое желание распахнуть окна настежь, но… Артемис лишь еще раз вздохнул и задернул шторы.
– Спасибо, дорогой. Да, кстати, придется нам избавиться от этой горничной. Она никуда не годится.
Артемис едва сдержал рвущиеся с языка слова. Джульетта вот уже три года прислуживала в их доме и за это время показала себя только с хорошей стороны. Однако болезнь матери давала ему некоторые преимущества.
– Разумеется, ты права, мама. Я давно хотел это сделать. Тем более у Дворецки есть сестра, которая, по-моему, идеально подойдет для этой работы. Кажется, я тебе о ней уже рассказывал. Ее зовут Джульетта.
– Джульетта? – нахмурилась Ангелина. – Да, да, имя вроде знакомое. Впрочем, хуже той глупой девчонки, которая сейчас на нас работает, вряд ли найдешь. И когда она сможет приступить к своим обязанностям?
– Немедленно. Она ждет в гостиной. Я попрошу Дворецки привести ее к тебе.
– Ты очень добрый мальчик, Артемис. А теперь иди поцелуй свою мамочку.
Артемис шагнул в тень просторного материнского халата. На него пахнуло приятным, едва уловимым запахом – так пахнут плавающие на поверхности пруда цветочные лепестки. Руки Ангелины Фаул были холодными и слабыми.
– Дорогой мой… – прошептала она, и от этого шепота мурашки побежали по спине Артемиса. – Я слышу всякие странные вещи. По ночам. Они ползут по подушкам, заползают ко мне в уши…
Артемис снова ощутил комок в горле.
– Мам, может, я все-таки раздвину шторы?
– О нет! – Она расплакалась и разжала свои объятия. – Только не это. Ведь тогда я их увижу!
– Мама, пожалуйста…
Но уговаривать ее было бесполезно. Ангелина снова забилась в дальний угол кровати и натянула одеяло до самого подбородка.
– Пришли сюда эту новую девушку.
– Да, мам.
– Пусть она принесет порезанный огурец и воду.
– Да, мам.
Ангелина смерила сына подозрительным взглядом.
– И перестань называть меня мамой. Понятия не имею, кто ты такой, но уж конечно не мой маленький Арти.
Артемис с яростью сморгнул непрошеные слезинки.
– Конечно. Прости, ма… мадам.
– Хм. И не смей больше приходить сюда, не то тобой займется мой муж. А он очень важный человек, если ты вдруг о нем не слышал.
– Хорошо, миссис Фаул. Больше вы меня не увидите.
– Вот и прекрасно. – Ангелина внезапно замерла. – Вот, вот, ты их слышишь?
Артемис покачал головой:
– Я ничего не слышу…
– Они идут за мной. Они повсюду.
В поисках убежища Ангелина с головой нырнула под одеяло. Ее испуганные всхлипы преследовали Артемиса всю дорогу, пока он спускался по лестнице.
Книга оказалась куда упрямее, чем предполагал Артемис. Она сопротивлялась изо всех сил – если слово “силы” вообще применимо к книжке. Через какую бы программу он ее ни пропускал, результат был нулевой.
Артемис сделал распечатку каждой страницы и развесил листки по стенам кабинета, чтобы видеть всю картину целиком. Такого текста Артемис никогда раньше не встречал – и вместе с тем буквы выглядели на удивление знакомо. Это была смесь символов и знакового письма, причем каждая страница выглядела так, словно буквы расположили на ней как попало, случайным образом.
Компьютерной программе нужна была какая-то система отсчета, исходная точка, от которой можно было бы оттолкнуться. Артемис взял каждый знак по отдельности и провел сравнение с английским, китайским, греческим и арабским алфавитами. Он проанализировал кириллицу, задействовал даже древнеирландский и кельтский алфавиты. Безрезультатно.
Артемис потихоньку начинал злиться. Он прогнал Джульетту, когда та принесла сэндвичи, тем самым оторвав его от работы, и перешел к изучению символов. Чаще всего попадалась пиктограмма, изображающая мужскую фигурку. Мужскую – это по предположению Артемиса, хотя, учитывая его скудные познания в анатомии волшебного народца, фигурка вполне могла оказаться и женского пола. Внезапно в голову Артемиса пришла некая идея. В программе “Сверхмощный переводчик” он открыл папку под названием “Древние языки” и выбрал египетский.
Наконец-то! Попал. Мужская фигурка точь-в-точь походила на символ, обнаруженный на внутренних стенах гробницы Тутанхамона и изображающий бога Анубиса. Это целиком и полностью согласовалось с другими изысканиями Артемиса. Памятники древнейшей письменности рассказывали о волшебном народце как о цивилизации, предшествовавшей человеческой. Похоже, египтяне просто взяли существовавшую еще до них письменность и приспособили ее для своих нужд.
Символы очень походили друг на друга, и все же различие было достаточно велико – компьютерная программа не улавливала связи между ними. Ничего другого не оставалось, кроме как проделать всю работу вручную. Каждый значок гномьего языка пришлось увеличить, распечатать на принтере, а затем сравнить с иероглифами.
Сердце Артемиса бешено колотилось, он уже предвкушал успех. Почти каждый волшебный знак, каждая пиктограмма имели среди иероглифов родственные символы. Были знаки универсальные – солнце, например, или птица. Но кое-что выглядело абсолютно необъяснимым, нужно было как следует поломать голову, прежде чем найти подходящий вариант. Например, фигурка Анубиса. При чем тут бог-шакал? Поэтому , Артемис расшифровал ее как символ, обозначающий короля волшебного народца.
К полуночи Артемис наконец загрузил все плоды своих изысканий в компьютер.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11