..
" Не будь дикаркой ! – вновь раздался в сознании Муэт еле различимый голос. – Я был о тебе гораздо более высокого мнения !". И орта впервые подумала, что этот шуршащий шёпот предназначен только ей – и никому другому (в том числе и невидимому – или невидимым).
Орта очень хотела есть, но вкуса пищи она даже не ощутила – настолько её ошеломило всё свалившееся на неё за такое короткое время. Тем не менее, яства элов явно превосходили качеством простую еду обитателей Катакомб, – это она заметила – а душистый напиток из тёмной бутыли вообще не имел себе равных в скудном рационе Уцелевших. Чувствуя на языке сладость и аромат вина , Муэт вдруг поймала себя на странной мысли, которая показалась бы ей дикой всего час назад: «А почему, собственно говоря, мы воюем? Неужели не может быть мирами между нами? Нас – и Уцелевших, и Хозяев, – горстка на всей этой планете, и угроза Проклятья давит на всех нас с одинаковой тяжестью! Не лучше ли было бы выживать вместе, чем беспощадно убивать друг друга столько лет?». И тут же орта снова ощутила на себе какой-то непонятный взгляд элы – словно та хотела что-то сказать, но не могла. Вместо этого Кли спросила:
– Ну как, подкрепилась? Тогда идем. Тебе надо многое увидеть – и понять.
...Продолжающий сам себя телескопический коридор казался бесконечным. Вроде бы ещё шаг – и вот она, стена. Но нет – стена тает, и снова впереди тянется лента пола, обрамлённая смыкающейся вверху сферой гладких стен. Шаг, другой, пятый, десятый, двадцатый – и снова стена, появившаяся только для того, чтобы беззвучно исчезнуть при их приближении к преграде. Куда ведёт этот раздвигающийся ход? Надо полагать, он должен где-то и чем-то закончиться.... Разумные существа не возводят бессмысленных сооружений, а элы – они разумны. Очень разумны.... И даже штампы разума отнюдь не лишены. Но ход-туннель всё продолжался, менял направление, разветвлялся, пересекался с другими такими же точно туннелями. И нигде никто им не встретился – ходы были пустынны и мертвы.
Очень скоро Муэт потеряла представление о том, где они находятся, и где остались покинутые ими Темницы. В Катакомбах орта ориентировалась безошибочно, – а здесь она чувствовала себя букашкой, заблудившейся в гигантском термитнике. Ей, ничего и никого не боявшейся магине, вдруг стало жутко при мысли, что она может отстать от Кли, и тогда орта по имени Муэт просто умрёт в этих бесконечных переходах, где нет – и не может быть! – ни единого живого существа. Дочери племени гор даже пришлось сделать над собой некоторое усилие, чтобы стряхнуть этот липкий и беспричинный страх. И тут за очередной растаявшей стеной бесконечный ход вдруг закончился небольшой площадкой, ограждённой перилами.
Перед ними раскинулся громадный зал, далеко превосходящий размерами Большой зал Катакомб. Очертания зала были резкими, без плавных закруглений; шесть его стен соединялись между собой под геометрически выверенными равными углами, образуя правильный шестигранник. Гексагональный потолок усеивали ряды световых узлов, наполнявших зал искусственным голубовато-мертвенным светом. А пол представлял собой единую ячеистую структуру, составленную из множества плотно прилегавших друг к другу одинаковых шестиугольных плит с длиной стороны примерно в полтора-два локтя. Плиты имели разный цвет – от тёмно-синего до ярко-красного – и казалась полупрозрачными. И под ними шевелилось нечто живое ; неясные тени то замирали, то вновь начинали своё мерное и медленное движение. Смотревшую с высоты четырёх своих ростов орту – они с Кли стояли на узком балконе, куда их вывел бесконечный коридор, – это зрелище заворожило дыханием происходящего на её глазах таинства. Муэт не ощущала магии, но слышала доносившееся до неё глухое бормотание, словно под разноцветными плитами возилось и жаловалось на что-то неведомое многоязыкое существо. Так ведь это же...
– Да, Муэт, – неусыпная надзирательница-эла ответила на безмолвный вопрос гостьи-пленницы раньше, чем он был задан. – Это Инкубатор – святая святых Города.
По всему периметру зала, за прозрачными стенами, перемигивались бесчисленными огоньками машины, и сновали фигуры в белом. Штампы – только не в солдатских доспехах, а в лабораторной униформе . Такого понятия орта не знала, но само словосочетание всплыло откуда-то из глубин её сознания (или, быть может, возникло там по подсказке Кли?).
– Здесь тысячи и тысячи гнёзд. И в каждом из них – в каждом! – вызревает своё семя. Инкубатор порождает вдесятеро больше существ с нужными свойствами , чем рожают детей все цветы твоего народа. А будет ещё больше – гораздо больше. Смотри внимательно, дочь племени гор! И пойми – твой народ обречён, обречён просто потому, что десять (а тем более пятнадцать-двадцать) всегда больше, чем один. И никакая магия вам не поможет: Хозяева равнодушны к жизни и смерти штампов, а вы – вы скорбите о каждом павшем орте.
Тёмные тени в колодцах под шестиугольными крышками двигались, и бубнили своё нечленораздельные голоса, то ли жалуясь, то ли негодуя.
– Сотни и сотни лет назад, когда Настоящие Разумные только начинали заниматься искусственным изготовлением себе подобных, они ещё не могли обойтись без женщины – она была необходима на заключительной стадии процесса. В материнской утробе развивался и рос подсаженный туда сделанный зародыш, а дальше всё шло по законам природы. Предки Хозяев пошли дальше, а элы довели технологию до совершенства. Эти ячейки-колодцы, – Кли говорила бесстрастно, как отвечавшая хорошо выученный урок примерная ученица, – есть точные модели-подобия детородного чрева, и все условия внутри них идентичны естественным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84