Вместо привычного гудения агрегат издал странный воющий звук.
   – Не работает, – расстроилась я.
   – С чего бы кофеварке ломаться? – изумилась Ира. – Вчера вовсю пахала. Эх, вот она жизнь! До полуночи скачешь, веселишься, а к утру померла. Все висит на тонкой нитке!
   Я молча направилась к холодильнику. Похоже, сегодня у Ирки день философских раздумий, случаются с ней порой такие приступы. Я очень хорошо помню, как в конце весны она прочитала в журнале статью про то, что все живое, включая овощи и фрукты, имеет бессмертную душу. Целую неделю Ирка мрачнее тучи бродила по дому и вздыхала:
   – И сколько же я помидоров загубила!
   Наша Ира слишком впечатлительна. Она свято верит напечатанному в газетах и на все мои увещевания: «Не верь ерунде, опубликованной в газете „Желтуха“! – с чувством возражает: „Не зря люди это написали. Кто ж им так врать разрешит?“
   Сегодня Иришке, наверное, попался листок, посвященный эзотерике, или нам в почтовый ящик сунули бесплатное издание по философии.
   До холодильника добраться мне не удалось – помешал звонок телефона.
   – Дашута, – раздалось из трубки, – можешь приехать?
   – Влегкую, – живо откликнулась я. – Но, Нинуша, думаю, мой визит опять будет бесполезен. Эрик вчера был непоколебим, навряд ли он за ночь изменил свое мнение!
   – Фиг бы с ним, с Эриком, – зашептала Нина. – Ты не поверишь… Я достала уникальную книгу!
   Я вздрогнула.
   – Как?
   – Сходила в пещеру.
   – Ты сошла с ума! – вырвалось у меня.
   – Неужели ты веришь в идиотские приметы? – засмеялась Нина. – Сделай одолжение, приезжай, мне очень нужен твой совет.
   – Уже бегу, – пообещала я и кинулась одеваться.
   Лаврентьева ждала меня на террасе. Дождь перестал, из-за туч выглянуло солнышко.
   – Эрик работает в библиотеке, – заговорщически зашептала подруга. – Пошли в спальню. Только тихо, не хочу, чтобы муж знал.
   Я подчинилась и на цыпочках стала красться следом за ней вверх по лестнице, застеленной толстым ковром. На площадке между первым и вторым этажом лежал Венедикт.
   – Вот нахал, – прошептала Нина, перешагивая через кота, – даже не пошевелится!
   – Он сильно похудел, – отметила я.
   Нинуша кивнула:
   – Ага, я стараюсь следить за его рационом. А то как бы не умер от обжорства. Эрик с Ариной его недолюбливают, Валька тоже косо на кота поглядывает, им все равно, что с ним будет. Одна я Веню обожаю, вот и приходится остальным его терпеть. Как же, любимый мальчик хозяйки! Кстати, он – умная сволочь, понимает, что только я его люблю, и с остальными не дружит. То Арину за голые ноги цапнет, то Эрика укусит. Но хуже всех Вальке достается – ей он в тапки писает.
   – Помнишь Катю Рагозину? У нее тоже кот был, всем пакостничал, – не к месту ляпнула я.
   – Катюху? Конечно, помню, – вздохнула Нина. – Ужасно умереть в сорок лет!
   – Врач сказал, у нее был никем не замеченный порок сердца, – уточнила я.
   – Мда, – кивнула Нина, и следующие десять ступеней мы миновали молча.
   Уже открывая дверь в спальню, она вдруг спросила:
   – Слушай, а куда подевался кот Катюхи?
   – Его усыпили, – не подумав, сказала я правду. – Очень уж агрессивно он себя вел, вот семья Рагозиной и решила расстаться с животным.
   Нина побледнела и схватила меня за плечо:
   – Дашута, дай честное слово! Пообещай выполнить мою просьбу!
   – Смотря какую, – усмехнулась я. – Вдруг попросишь меня прыгнуть с Останкинской башни?
   Но Лаврентьева не оценила по достоинству мою шутку.
   – Я говорю серьезно!
   – Ну? Излагай.
   – Если я умру раньше тебя, забери к себе Венедикта, – выпалила Нина. – Мои точно его на тот свет живенько спровадят.
   – Ну и чушь приходит иногда людям в голову! – подскочила я. – С чего тебе вдруг умирать-то?
   – Не знаю. Но ты сейчас вспомнила про Катьку… и я подумала… решила… она ведь тоже не ожидала такого близкого конца… Пообещай!
   Я набрала полную грудь воздуха. Лаврентьева, похоже, очень устала, ей необходимо на некоторое время забыть о работе, съездить одной отдохнуть.
   – Пообещай! – твердила Нина, прижимая к груди руки.
   – Хорошо.
   – Нет, дай полный ответ!
   Учитель всегда остается учителем, даже в напряженный момент он начинает привычно занудничать.
   Я откашлялась, подняла правую руку и заявила:
   – Торжественно клянусь в случае необходимости дать приют коту Венедикту в своем доме, обеспечить его едой, питьем, свежим наполнителем для туалета и медицинскими услугами. Обещаю холить и лелеять Венедикта, но оставляю за собой право объяснять ему его кошачьи ошибки. Взамен требую у Нины Лаврентьевой ответной услуги!
   – Какой? – заморгала та.
   – Если я умру раньше тебя, пригреешь в своей семье Дегтярева? От полковника не в пример меньше хлопот, чем от кота. Александр Михайлович никогда не ложится спать на ступеньках лестницы, и ему, надеюсь, не придет в голову хватать людей за голые ноги. Полковник не писает в тапки, не потребует ежедневно менять наполнитель в горшке, и он, в принципе, всеяден. Даже слишком всеяден, на мой взгляд – если можно так выразиться, Дегтярев всеобжорен. Одна беда, он в отличие от Вени умеет разговаривать, но засунутые в уши затычки легко купируют сей его недостаток. Ну, ты согласна?
   Я ожидала, что с лица Нины уйдет напряжение и она рассмеется, но Лаврентьева широко распахнула глаза и серьезно ответила:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16