Зазвонил телефон. Я удивилась, но сняла трубку местного аппарата.
– Мадам Васильева, – произнес на безукоризненном французском языке мужской голос, – вас беспокоит Азамат, старший портье. В холле вас ожидает посетитель.
Я изумилась:
– Меня? Наверное, вы ошиблись, я никого на Пхасо не знаю.
– Данный месье россиянин, – продолжил Азамат. – Если не желаете с ним общаться, я могу ему сказать, что госпожа Васильева легла спать и не реагирует на вызов.
– Спасибо, сейчас спущусь, – ответила я и поспешила к двери.
На беду, я крайне любопытна. Вот и сейчас я испытывала жгучий интерес: ну кто может искать со мной встречи?
Уже подходя к стойке рецепшен, я испугалась. Господи, вдруг это Бурдюк надумал свалиться на мою голову? Или «сюрприз» организовал Назар? Ярик не мог прилететь туристом на Пхасо, у аспиранта элементарно нет денег на полет и пребывание в экзотическом месте. А вот хирург и глава охраны крутой фирмы запросто могут позволить себе такой расход. Понимаете теперь, почему я обратилась к портье, забыв украсить личико даже формальной улыбкой:
– Меня кто-то ищет?
Симпатичный парень за стойкой указал на толстяка в мятых льняных брюках. Несмотря на поздний, почти ночной час, «пончик» не удосужился снять широкополую панаму и выглядел, мягко говоря, идиотом. Я сделала пару шагов к дивану, на котором устроился пузатый мачо, тот вскочил и, широко раскрыв объятия, кинулся вперед, выкрикивая:
– Дашута! Сколько лет, сколько зим!
– Здрассте, – ошарашенно ответила я, уворачиваясь от его потных рук.
– Ты меня не узнала! – загрустил «пончик» и спросил у Азамата, который не сводил с нас глаз: – Где тут у вас тихое местечко с хорошей выпивкой?
Портье непонимающе заморгал.
– Он не говорит по-русски, – пояснила я, – внизу есть чайная комната.
– Вот обезьяна, – обозлился толстяк, – раз в отеле работает, должен по-нашенски балакать. Я Никита Фролов.
– Очень приятно, – машинально ответила я, – Даша Васильева.
– Это я отлично знаю, – хохотнул пузан, с трудом втискиваясь за хлипкий столик, – ты меня не вспомнила? Эй, мартышка, неси нам чаю, пирожных и всякого такого.
Хрупкая официантка кивнула и испарилась.
– Сделайте одолжение, не хамите обслуживающему персоналу, – сердито одернула я Фролова, – кое-кто из служащих хорошо понимает по-русски!
– Во! Совсем не изменилась! – заржал Фролов. – И в школе такая же была! Борец за правду и справедливость! Защитница сирых и убогих!
– В школе? – переспросила я. – Мы вместе учились?
На секунду мне стало страшно: неужели я выгляжу так же, как этот толстяк? Фролов стянул панаму, показалась плешь, чуть-чуть прикрытая редкими кустиками волос.
– Ну да, – кивнул толстяк, – я, правда, моложе, но отлично тебя помню.
Я впала в ступор. Моложе? То есть я старше этого потного, смахивающего на бильярдный шар субъекта? Внезапно на ум пришло воспоминание. В прошлом году, летом, мы с Дегтяревым сидели в кафе, и вдруг он ринулся к симпатичной женщине. Ситуация до дрожи напоминала ту, в которой очутилась я сейчас. Александр Михайлович завопил: «Натка, узнаешь меня?» «Нет», – честно призналась дама. «Ну как же, – расстроился полковник, – школа номер три! Мы там вместе десять лет провели. Я Дегтярев». Женщина с трудом изобразила радость. «Да-да! Точно! Дегтярев! Неужели я могла вас забыть! Конечно, нет! Вот только выпало из памяти, какой предмет вы вели? Труд или физкультуру?»
Я постанывала от смеха, полковник спешно ретировался за наш столик и, наблюдая, как Натка, помахав ему на прощанье рукой, уходит, обиженно протянул: «Да мы с ней в параллельных классах учились. Наташа в «Б», а я в «А». Что, я совсем плохо выгляжу?»
Целых полгода после того случая я поддразнивала полковника, называла его «физрук» или «трудовик», просила передать привет ученикам, в общем, забавлялась, как могла. Александр Михайлович дулся, фыркал и по-детски обижался, чем вызывал у меня веселый смех. И вот сейчас я понимаю, какие эмоции испытывал бедняга. Я старше лысого пузана? Быть того не может!
– Ешь пирожные, не стесняйся, – гудел тем временем Никита, – ну рассказывай, как живешь?
– Нормально, – коротко ответила я, – и ты, похоже, вполне благополучен.
– Не жалуюсь, – хохотнул Никита.
– Да, вот так приятный сюрприз – неожиданно встретить на другом конце света человека, который учился с тобой в одной школе, – улыбнулась я. – Сразу в голове оживают воспоминания. У вас ведь географию тоже Аргентиныч вел?
– Точно, – кивнул Никита, – такой прикольный мужик. Аргентиныч! Надо же! Совсем про него забыл! Вот почему надо ходить на встречи выпускников! Снова становишься ребенком!
Я продолжала сладко улыбаться.
– Верно, Аргентиныч всем ставил тройки. Он постоянно повторял: «Географию на пять знает лишь природа, на четыре я, а вам и трояка сверхдостаточно!»
– Да-да-да, – словно китайский болванчик закивал Никита, – у меня еще отец ходил к нему разбираться! Аргентиныч мне тройбаном весь аттестат портил.
Я с неподдельным интересом взглянула на собеседника.
– Ну и как? Договорился?
Никита погладил толстой рукой живот.
– А то! Мой папахен мог тигра усмирить.
– Твой отец был и впрямь незаурядной личностью, раз сумел договориться с никогда не существовавшим педагогом, – мрачно сказала я.
– Эй, ты о чем? – заморгал Никита.
Я оперлась локтями о стол.
– В моей школе не преподавал учитель по прозвищу Аргентиныч. Он работал в институте, где училась Даша Васильева. Маленькая деталька – Аргентиныч трудился на кафедре физкультуры, а кликуху он получил за привычку постоянно повторять:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16