Срубив тоненький росток ненавистного тростника, Алексей сунул его в рот и толкнул локтем Серегина: — Серьга, слышал про Лету?
— Про кого?
— Темнота! Греческая река мертвых.
— Ну?
— Вот и ну. — Бережной снял с головы бандану и отер раскрасневшееся припухшее лицо. На нем ярким контрастом выделялись его живые и черные, как у цыгана, глаза. — Хлебнешь той водички и забудешь напрочь, кто ты есть на самом деле. Наш команданте уже нахлебался. Забыл, что командует «по доверенности». — Земля коротко хохотнул и покрутил у виска пальцем: — Он ни хера не врубился, куда мы идем! Ему туроператор нужен.
— Земля, — повысил голос старший сержант, — если захочешь помолчать — не стесняйся.
Бережной подмигнул снайперу:
— Он думает, что его командирский голос меня раздражает. Наивный.
Клим тем временем, разложив на коленях карту, закатанную в полиэтилен, и сверяясь с компасом, определял местоположение отряда. От места предыдущего привала они продвинулись не намного, километра на полтора строго на юг. Еще с полкилометра — и откроется очередная протока — узкая, как канализационный сток, и такая же смердящая, одна из двух десятков, что они прошли, одна из тысячи, что змеились в этом проклятом заброшенном краю — северной части Каспия. Одни из них выходили к морю, другие переплетались между собой, порой образуя небольшие озера. Как в карело-финских шхерах, где Клим бывал не однажды. И всякий раз, углубляясь в их хитросплетения, его посещала мысль: еще один поворот, излучина, ерик, похожие друг на друга как две капли, и он навсегда останется блуждать в шхерах страны тысячи озер. Страх перед водными лабиринтами давно прошел, но тогда его, пятнадцатилетнего паренька, страхи брали за горло не на шутку.
В самом начале рейда он рассказал об этом товарищам и услышал слегка надтреснутый голос Эфира:
— Да и здесь не сахар. А сахарный тростник...
Чертовы шхеры вымотали донельзя, бесовская растительность угнетала, природа издевалась над спецами, показывая свою бесконечность и не радуя разнообразием ландшафта. С ума можно сойти. Вернешься из рейда, а среди экипажей военно-морской базы начнутся подколки: «Серый, ну как водичка на Черноморском побережье?» Вернешься засушенным кленовым листом, а если говорить про всю группу — то гербарием, мать его!
«Не врубился...» — повторил старший сержант издевательскую, но понятную ему, командиру, подковырку. Но в том-то и дело, что «врубился» — с топографией у Сергея Климова было все в порядке еще на срочной, а здесь, в центре спецподготовки «Дельта», этому искусству учат чуть ли не с первых часов, без этой науки ты не разведчик, а щенок слепой.
И уже не удивляло, что порой на карте — дороги, а на деле — направления.
Клим почти вывел свою группу в заданный район, причем с той стороны, откуда ее не ждали. Бойцы шли уже три дня, высадившись на надувной десантной лодке в квадрате 257 и притопив ее в неприметной протоке, потерявшейся в могучих порослях тальника. Они действительно не шли, а перли то непролазными трясинами, то непроходимыми чащобами. Каждый боец понимал цену задачи (или изо всех сил старался понимать) — по сути, экзамена «на фоне учений, моделирующих боевую операцию», — и вот... «Не врубился...»
— Подъем! — скомандовал Клим. — Эй там, на палубе! Слуховые аппараты вышли из строя?
— С аппаратами все отлично, — отозвался Земля. — А вот с личным... — Он смотрел на командира, который взял за привычку носить два ножа. Один «катран» крепился на поясе, другой — под коленом. — Ты бы сменил головного, Клим. У меня все руки отсохли. Я целый час косил эти заросли.
— Попробуй своим острым языком.
— Да, попробуй, — вставил Михайлов по кличке Мелкий. — У меня задница не брита.
Алексей удивленно вскинул брови:
— Вчера вечером я этого не заметил. Может, в темноте не разглядел?
— Ну хватит! — осадил бойцов старший сержант — Достали! Мелкий — вперед!
Теперь камыш рубил Михаил Михайлов — подрывник по специальности. Забросив за спину «вал» с оптикой, обмотанный тряпьем, он методично прорубал дорогу, шаг за шагом приближаясь к цели. Которая, казалось, затерялась где-то на краю галактики. А здесь — дикий, заброшенный край. Кулики и серые цапли не боятся, словно видят человека впервые. Камышовый лунь раскинул свои почти метровые крылья и, как самолет с импульсными радиолокаторами нижнего обзора, гордо кружит на высоте, поблескивая серебристо-белыми «подмышками». А вокруг него мечутся, как истребители, черно-белые крачки. Мошкара, стрекозы, лягушки; отчего-то пугающие своим длинным носом землеройки, без устали пожирающие насекомых... Действительно, как на другой планете.
«Межозерное и межболотное дефиле» продолжалось.
...Очередной размашистый удар боевым мачете, и... Бережной не успел в очередной раз еле слышно присвистнуть в такт уходящему по широкой дуге холодному оружию Мелкого: «Косил Ясь конюшину»... Местность вокруг резко изменилась. Вместо проклятого камыша и ненавистной осоки спецназовцам открылась довольно широкая и чистая протока, подрагивающая мелкой рябью и моросящим дождем играющего малька. Ее берега украшали бледно-розовые цветы трилистника и лилово-пурпурные чистеца. Воздух был насыщен их ароматом. И камышовый гул сразу же исчез, уступив место почти идеальной тишине.
«Ложись!» — подал знак Мелкий, маскируясь и давая место командиру группы.
Климов подполз к бойцу и поднял руку: «Тихо!»
— Тихо! — шепотом продублировал Земля Серегину. — Кощей Бессмертный будет слушать кукушку. Ку...
— Тихо, я сказал! — шикнул командир на болтливого товарища.
Клим поднес к глазам бинокль и внимательно осмотрел местность.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15