Остановка у «Болота» была незапланированной. На всякий случай водитель подъехал ближе к магазину и оставил джип с работающим мотором.
* * *
- Так где вы держите документы, в столе? - повторил вопрос Усачев.
Сейчас, вот сейчас должно разлететься закаленное стекло дверцы.
- Так, дайте подумать, - согласно словам, Радзянский закрыл глаза и приложил к ним ладонь.
Может, Усачев и заподозрил что-то, но среагировать не успел. Как и остальные «гвардейцы». Все разом повернули голову на короткий сигнал, прозвучавший от двери.
Следующий звук походил на разбившуюся бутылку шампанского, ему предшествовал легкий хлопок.
Даже с закрытыми глазами Лев различил яркую вспышку, кожей почувствовал эффект от взорвавшейся смеси летучей жидкости «паралитика» и ослепляющего газа: свободные от одежды участки тела словно присыпало пеплом. Араб был готов к вспышке газа, поэтому успел сильно сжать веки и зажать нос и рот ладонью.
Лев стоял так, что его миновала почти что направленная волна взрыва, чего не скажешь об Усачеве и двух его людях, которых посекло мелкими осколками стекла.
Отшвырнув от себя качнувшегося в сторону Усачева, Радзянский выскочил из кабинета, захлопнул дверь и, не открывая глаз, сухим носовым платком прошелся по векам, лбу, вытер щеки, протер руки и только после этого открыл глаза. «Где-то здесь должна быть тряпка». - Лев отбросил носовой платок и на полке над дверью склада нашел то, что искал. Смывать паралитик водой - себе хуже.
В горле стоял прогорклый вкус, Лев переборол в себе желание сполоснуть рот и часто сплевывал себе под ноги. Руки подрагивали, но больше от усталости и постоянного напряжения, такая же слабость в ногах, которые едва слушались. И только ситуация не позволяла ему рухнуть на пол.
Не теряя времени, Араб подошел к аквариуму с тернецией и потревожил свою любимицу, опустив руку в воду. Под слоем речной гальки он нащупал объемистый сверток из прорезиненной ткани, развернул его и выложил на прилавок семь пачек долларов. На всякий случай заглянул в бумажник, проверяя, на месте ли кредитная карта, загранпаспорт. Поискал глазами старенький «дипломат», в котором хранились резиновые диффузоры и прокладки для аквариумных компрессоров. Вытряхнул из него запчасти и положил деньги.
Все?
Вроде бы все.
Лев окинул прощальным взором свой магазин, где год с небольшим наслаждался тем, от чего убегал всю свою жизнь: тишиной и покоем. Прежде чем уйти, открыл дверь конторки, - три-четыре минуты в удушливой атмосфере, и ребят можно выносить вперед ногами. А лишние трупы, особенно телохранителей Иванова, ему не нужны.
* * *
Двигатель «Мерседеса» продолжал работать. «Гвардейцы» прождали ровно четыре минуты, и наконец открывшаяся дверь выпустила Радзянского. Одного. Торопящегося к углу дома.
Охранники снова переглянулись. Сидевший за рулем выкрикнул:
- Вызывай шефа!
«G-500» не знал, что такое пробуксовка даже на снегу. В соответствии с техническими характеристиками джип набрал сотню за семь секунд. А Радзянский за это время не успел даже завернуть за угол. Отрезая ему путь, машина стала как вкопанная, влетев передними колесами на тротуар. Распахнулись двери, выпуская двух парней, успевших вытащить пистолеты.
А Радзянскому казалось, что все уже позади, что у него солидная фора в полчаса и ее можно увеличить еще на столько же: он шел прямо к телефону-автомату, чтобы позвонить в милицию и сделать заявление об ограблении: «Только что четверо в черных очках взломали дверь магазина „Природа“, что на Вавилова, и пока находятся внутри здания».
Да, это был неплохой ход. Милиционеры не любят крутых и чванливых охранников. Взглянув на удостоверения «гвардейцев», они не преминут подольше промурыжить их, возможно, отвезут в отделение для долгожданной беседы с «пристрастием». К тому же оперативники надолго задержатся в самом магазине, так как с первого взгляда они не определят, что же произошло в «Болоте». Еще больше их запутают объяснения «гвардейцев» либо их молчание, равно как и протекция на самом высоком уровне, которой просто обязан воспользоваться Усачев. И чем «выше» он обратится, тем любезнее и официальнее будут «простые» менты.
Но всему этому не суждено было сбыться. Араб был один, и ему отрезали путь к отступлению. Копившаяся многие дни усталость обрушилась на него, и Лев сумел сделать только шаг назад, прислониться к стене и закрыть покрасневшие глаза.
Если бы у него хватило сил, он бы вспомнил ехидный голос своего учителя: «Ты не выиграл, вот что. Ты такой же проигравший». Но себе Радзянский мог сказать, что отнюдь не проиграл, что эта суббота стала для него и горькой и праздничной одновременно. Его простили, он чувствовал это, простили, как булгаковского героя, в ночь на воскресенье.
Он продолжал стоять с закрытыми глазами и не мог видеть несущийся на огромной скорости «Опель Вектра». Казалось, машина проедет мимо, но перед джипом она неожиданно затормозила и резко взяла вправо, вминая «гвардейцев» в борт их «Мерседеса» и едва не задевая правым крылом Радзянского.
- Лева! В машину! Скорее, мать твою!
Араб приходил в себя не так быстро, как впал в прострацию. Перед ним распахнулась дверь, и он рухнул на сиденье. Через лобовое стекло отчетливо увидел белое лицо припечатанного к «Мерседесу» охранника, медленно, с трудом поднимающего руку с пистолетом. Лев покачал головой: нет, не успеет.
«Опель» резко сдал назад, на мгновение остановился на тротуаре и, набирая скорость, выехал на проезжую часть.
Глядя перед собой все еще слезившимися от «паралитика» глазами, Радзянский тихо, отчаянно стараясь остаться равнодушным, спросил:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109