Что-то напутал ты. Или колдун ошибся, или у сына не все так хорошо…
– А эту историю кто как рассказывает. У нас от одного конца деревни до другого пройдешь, везде по-разному. Кто-то говорит, что жена сына, та самая красивая-красивая девушка, умерла при родах. И дети с ней. А кто-то, что дети живы, да мать их в лесу сгинула. А еще слышал, что у нее двойня была и умерла она, когда второго ребенка рожала. Вот так-то. А значит, правду колдун сказал. И пришло в тот край разорение и беда.
– Почему ж разорение?
– Потому… Война приключилась. Как колдун помер, так и приключилась. Все по его…
– Ну, войны, они от колдунов не зависят.
– И я так думаю! – Маркко грохнул кулаком по столу. – Не зависят от колдунов войны! И беды! И судьба людская! Все в руках… людских.
Он посмотрел на свои ладони. Потом на Ивана.
– А мне так, знаешь, нравится первая история. Что жили они счастливо! И все тут! – Он улыбнулся, жалко, с болью. – Хотя, наверное, правы все. Это уж как поглядеть. Жили, может, они хорошо да радостно. Пока смерть не пришла. А вслед за ней и война… А колдун ушел в другой мир. Как это у них, у волшебников, заведено. – Председатель выпил еще водки и пробормотал: – Счастливо, да не долго… – Он встряхнулся. – Ты вот что, – вдруг его тон сделался деловым. – Завтра особенно за Катти не беспокойся. У нее родня живет. Хоть и далеко, но все-таки… Впрочем, завтра тебе не до того будет. – Он поболтал бутылкой. – Давай еще. Допьем.
– Голова болеть не будет?
– У меня? – Маркко засмеялся. – У меня точно не будет.

9

Поутру Маркко повесился.
Оделся в чистое.
Натянул прочную веревку в сенях, подставил табуретку, толкнул ее ногами.
И все.
Ивана разбудил Борис Александрович. Голова раскалывалась с похмелья. Лопухина мутило. Хотелось пить. В голове бродил дурной хмельной угар.
Молчаливый и хмурый заместитель председателя протянул Ивану одежду.
– Случилось что? – Лопухин глянул в окошко. На востоке едва-едва поднялось солнце. Во дворе суетились какие-то люди. Рычал грузовичок.
– Случилось. Одевайтесь. Надо проехать тут… В общем…
– Мне плохо…
– И мне плохо. И всем сейчас нехорошо… – Борис Александрович тяжело вздохнул. – Одевайтесь… К сожалению, очень надо.
Выйдя в сени и увидев, как сноровистые мужички распутывают узел на вздувшемся лице Маркко, Иван рванулся к ближайшему ведру.
Прочистив желудок, он отдышался.
– Что это?
– Повешенный, – лаконично ответил Борис. – Вот, читали?
И он протянул Ивану листок бумаги.
Лопухин пробежал глазами убористые, не без ошибок, строчки.
– Про какого отца он говорит? Я не понимаю…
– Про старика Йусси, – ответил Борис.
Тело Маркко вынесли на улицу. В дом заглянул усатый Пекко, хмуро посмотрел на Ивана и вышел.
– Погодите… Так… Так это был его отец?! – Иван вскочил, но его снова замутило. – Как же… А эта девушка?
– Катти? Его дочь. Все, что осталось от жены, которая умерла при родах.
Иван сел на лавку, обхватил голову руками.
– Боже мой… Зачем же… Он мне рассказывал…
– Что рассказывал?
– Сказку. Значит, он про себя рассказывал. Черт побери! И колдун этот… И…
– Колдун?
– Ну да, колдун… Я так понимаю, что отец его. Йусси…
Борис Александрович пожал плечами.
– Да, разное говорили про него… Всякие побасенки… – Борис осторожно выглянул в дверь. Затем вернулся к Ивану и заговорил шепотом: – Прежде чем мы отсюда поедем в управление, быстро, быстро скажите мне, что он вам вчера говорил! Давайте, давайте, это важно! Ну же!
– Говорил, – Иван почему-то ощутил беспокойство. – Говорил, что… Ну, сказку рассказывал, про колдуна и про всякое… Ну, я так понял, что про свою жизнь. Просто форма такая. Потом… Еще наливал…
– Кто-то с вами был еще? Кто-то был?
– Н-нет. Не было. Точно не было. Вы у Катти спросите. Хотя я и ее не видел.
– Да ее еще найти надо…
– Знаете, мне кажется, он давно все решил. Вчера говорил так, будто прощался. Я ему, мол, голова болеть будет. Он же подливает и подливает, а Маркко в ответ, мол, у меня ничего не будет…
– Вот! – Борис Александрович поднял палец. – Так и говорите всем. Понятно? Спрашивать будут, а вы, соответственно, отвечайте, мол, из разговора было ясно, что запланировал все заранее. Про дочку говорил?
– Про дочку?
– Ну, про Катти эту, чтоб ее черти сожрали, говорил?
– Ну да, что-то вроде: не беспокойся за нее, дескать, не пропадет. Родня какая-то.
– Вот, про родню не надо.
– Почему?
Борис Александрович снова посмотрел на дверь. И понизил шепот до еле слышного:
– Потому что родня у нее по ту сторону границы, соответственно. Понятно?
– А… А как же он председателем стал?
– Как-как! Вот и Пекко этот, идиот, тоже будет этим вопросом задаваться. Как, да что, да кто рекомендовал?.. Я рекомендовал, понятно? Я. Потому что колхоз поднимать надо было, потому что люди в него пошли только после того, как я Маркко председателем поставил. Кого мне еще пихать? Себя? Так я русский, нельзя… Могу только замом или еще как… Чтоб присмотр был. А у него авторитет! Черт…
Во дворе раздались шаги.
– В общем, – затараторил Борис, – в общем, запомни, запомни, что я сказал! – Он разогнулся и громко произнес: – Ну что, полегчало? Водички еще налить?
– Нет, – тускло ответил Иван. До него медленно, сквозь перегар и муть, стал доходить шекспировский масштаб трагедии, которая разыгрывалась в карельской глуши.
Вошел Пекко.
– Можете ехать?
Иван кивнул.
Они долго тряслись по лесной дороге. У Ивана дико болела голова, его мутило.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18