Я задумался. Вызывать демонов слишком тяжело и накладно, так что следовало мобилизовать свою фантазию и попытаться вспомнить, что же я еще хочу или захочу в ближайшее время узнать.— Да нет, пожалуй, Хризаург, это все, о чем я желал…Он ухмыльнулся, очень осторожно, краешком ороговевших губ. Наверное, мог бы сдержаться — да вот не захотел, и теперь я знал, что главного вопроса, того, которого он ждал — и боялся, — я до сих пор не задал. Ну так не беда, задам.Хризаург догадался, что сам себя перехитрил, но проявлять недовольство не рискнул. Все еще надеялся.— Впрочем, мил демон, погоди, — я задумчиво потер подбородок («Что же он такого мог скрыть?»), — сдается мне, ты не все рассказал.Хризаург развел руками — мощными коричневыми конечностями о трех пальцах на каждой:— Спрашивай.Легко сказать «спрашивай». Знать бы о чем.Я поднялся с плетеного кресла, подошел к краю балкончика и поневоле залюбовался картиной, что открывалась внизу. Там плескалось море, сине-зеленые волны обрушивались на влажноватый песок, погружались в него и отступали прочь. И никаких жестяных банок, осколков стекла, бумажных фантиков от липких конфет и прочей атрибутики пляжа земного. Благодать. Правда, если забыть о ждущем позади Хризаурге и о том, что он уже успел мне рассказать (вернее, о том, что я смог у него выспросить — сам бы демон ничего мне говорить не стал, только фыркнул бы, метнул молнию и смотался от греха подальше). А забывать обо всем этом мне сейчас было не с руки, хотя и очень хотелось.Обернувшись и облокотившись на каменное ограждение, я пристально посмотрел на вопрошаемого:— Скажи, о чем ты подумал, когда усмехнулся краем губ — когда я тебе сказал, что больше ничего не желаю услышать?Задавать вопрос следовало как можно точнее, иначе Хризаург вполне мог начать пороть всякую чушь, ложью не являющуюся, но и к делу не относящуюся.Демон тяжело вздохнул:— Может быть, ты предпочтешь не задавать этого вопроса?— С какой это стати? — Я подался всем телом вперед, удивленный последними словами своего собеседника.Да, демоны пытались увиливать от ответов, но вот так запросто предложить мне отказаться от него — нет, что-то все-таки творилось в этом проклятом мире!— Когда ты придешь туда, тебе самому все станет ясно, а мне этот ответ может стоить слишком многого. Даже жизни. — По его мощному телу пробежала легкая дрожь, и я понял, что Хризаург боится.Он, наверное, думал, что я заставлю его говорить. А может быть, этот чертов хитрец знал меня слишком хорошо. В общем, я отпустил вопрошаемого, стараясь заглушить в душе тоненький голосок беспокойства: «Деталь, ты упустил о-очень важную деталь».Отпустил и пошел собираться в путь.Записка лежала на столе, прижатая сверху гладким камешком с морского берега. Сначала я не заметил ее, погруженный в свои мысли, и мог вообще уйти, так и не обратив на нее внимание, но внезапно окно рядом со столом тонко дзенькнуло, просыпая прямо в комнату разноцветную стеклянную крошку, — я обернулся.Столовая комната, в которой все это происходило, была моей любимой — отчасти потому, что в окнах здесь сверкали сочными, солнечными красками витражи, отчасти же благодаря небольшому балкончику, позволявшему лицезреть море. Именно на балкончике я предпочитал вызывать демонов, подтверждением чему и была сегодняшняя беседа с Хризаургом. Когда же в вашей любимой комнате рассыпается в крошево лучший витраж, сколь сильно бы вы ни были погружены в тяжкие мысли о судьбах мира, обернуться придется.Я обернулся.Ровный листок, чуть загнутые края, плотная ворсистая бумага и ряд косых букв. Ах да, еще небольшой окатыш, придерживающий послание.Под окатышем обнаружилось влажное пятно, расползшееся по краю листа, — видимо, камень подобрали на берегу совсем недавно. Может, именно это и вызвало улыбку у Хризаурга? Пока я беседовал с ним, кто-то сумел прокрасться в башню, оставить послание и исчезнуть.Неизвестно почему, но я знал: искать гонца не стоит. Просто не имеет смысла, потому что всякие поиски окажутся безрезультатными.Ладно. Так что же нам пишут?А писали следующее: «Твое поведение начинает меня раздражать. Сиди и не рыпайся, а то ведь всякое может случиться. Горные цветки имеют обыкновение вянуть». И подпись — «Недоброжелатель».Нет, то, что он хам, я понял еще по разбитому витражу. Вот то, что он дурак, — это было приятным открытием. Хотя… Кто знает, возможно, именно такой реакции мой «недоброжелатель» и добивается?..Все равно. Решение принято, и записка, по сути, ничего не меняет.Почти ничего. Потому что с этого момента я пообещал себе быть более осторожным.Это только в глупых сказках герой, услыхав о необходимости отправляться в дорогу, кричит: «Коня!» — и прыгает в седло, позабыв даже запереть за собою дверь. Мне же, во-первых, некому было кричать что-либо подобное; во-вторых, кони в Нисе не водятся. И наконец, в-третьих, в отличие от сказочного героя, которого в конце пути ждала должность придворного принца и соответствующие апартаменты, мне хотелось вернуться обратно в башню и найти ее целой и невредимой. В общем, собирался я долго.Мое пристанище находилось на южной оконечности горной цепи Сиаут-Фиа, нависая прямо над морем, что разделяет Ивл и Срединный материк. Когда-то давно приплывшие сюда эльфы-первооткрыватели долго присматривались, где же лучше устроить свой форпост, да и выбрали эту скалу, превратив ее с помощью гномов в высеченную из камня башню. Потом настали смутные времена Великой Тоски, поселенцы немного поспорили, да и подались — кто обратно на Срединный, а кто и на запад Ивла, к Валлего — одному из двух крупнейших южных портов Ивла.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130