ТОП авторов и книг     ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 


Он был поэт старшего поколения, и мы, молодые, познакомились с ним в тот жа
ркий летний день в полутемном зале литературного клуба, в просторечии «л
итературки», куда Петр Пильский, известный критик, пригласил через газет
у всех начинающих поэтов, с тем чтобы, выбрав из них лучших, потом возить и
х напоказ по местным лиманам и фонтанам, где они должны были читать свои с
тихи в летних театрах.

Эскесс уже тогда был признанным поэтом и, сидя на эстраде рядом с полупья
ным Нильским, выслушивал наши стихи и выбирал достойных.
На этом отборочном собрании, кстати говоря, я и познакомился с птицелово
м и подружился с ним на всю жизнь. Петр Пильский, конечно, ничего нам не пла
тил, но сам весьма недурно зарабатывал на так называемых вечерах молодых
поэтов, на которых председательствовал и произносил вступительное сло
во, безбожно перевирая наши фамилии и названия наших стихотворений. Пере
д ним на столике всегда стояла бутылка красного бессарабского вина, и на
его несколько лошадином лице с циническими глазами криво сидело пенсне
со шнурком и треснувшим стеклом.
Рядом с ним всегда сидел ироничный эскесс.
Я думаю, он считал себя гениальным и носил в бумажнике письмо от самого Ал
ександра Блока, однажды похвалившего его стихи.
Несмотря на его вечную иронию, даже цинизм, у него иногда делалось такое п
ророческое выражение лица, что мнe становилось страшно за его судьбу.
Его мама боготворила его. Он ее страстно любил и боялся. Птицелов написал
на него следующую эпиграмму:

«Мне мама не дает ни водки, ни вина. Она твердит: вино бросает в жар любовны
й; мой Сема должен быть как камень хладнокровный, мамашу слушаться и не кр
ичать со сна».

Он действительно не пил вина, и у него не было явных любовных связей, хотя
он был значительно старше всех
нас, еще гимназистов.
Одно из его немногочисленных стихотворений (кажется, то, которое понрави
лось Блоку) считалось у нас шедевром. Он сам читал его с благоговением, как
молитву:

«Прибой утих. Молите бога, чтоб был обилен ваш улов. Трудна и пениста дорог
а по мутной зелени валов. Все холодней, все позже зори. Плывет сентябрь по
облакам. Какие сны в открытом море приснятся бедным рыбакам? Опасны проп
асти морские. Но знает кормчий ваш седой, что ходят по морю святые и носят
звезды над водой»…

У меня уже начала разрушаться память, и некоторые волшебные строчки выпа
ли из полузабытых стихов, как кирпичи из старинных замков эпохи Возрожде
ния, так что пришлось их заменить другими, собственного изготовления. Но,
к счастью, лучшие строчки сохранились.

…еще там упоминался святой Николай с темным ликом и белой бородой, покро
витель моряков и рыбаков…

Почему нас так волновали эти стихи? Может быть, мы и были этими самыми бедн
ыми ланжероновскими рыбаками, и сентябрь ярусами плыл по низким облакам
, и нам снились несказанные блоковские сны, и по морю, где-то Далеко за Дофи
новкой, ходили святые и над водой носили звезды: Юпитер, Бегу, Сириус, Вене
ру, Полярную звезду… Настало время, и мы все один за другим покинули род-в
ой город в поисках славы. Один лишь эскесс не захотел бросить свой полупо
двал, свою стареющую маму, которая привыкла, астматически дыша, тащиться
с корзинкой на Привоз за скумбрией и за синенькими, свой город, уже опален
ный огнем революции, и навсегда остался в нем, поступил на работу в какое-
то скромное советское учреждение, кажется даже в губернский транспортн
ый отдел, называвшийся сокращенно юмористическим словом «Губтрамот», б
росил писать стихи и впоследствии, во время Великой Отечественной войны
и немецкой оккупации, вместе со своей больной мамой погиб в фашистском к
онцлагере в раскаленной печи с высокой трубой, откуда день и ночь валил ж
ирный черный дым… Впрочем, это не подтвердилось. Он умер собственной сме
ртью перед самой войной.

…теперь из всей нашей странной республики гениев, пророков, подлинных по
этов и посредственных стихотворцев, ремесленников и неудачников остал
ся, кажется, я один. Почти все ушли в ту страну вечной весны, откуда нет возв
рата…

…нет возврата!

…Но, безвозвратно исчезая, они навсегда остались в моей памяти, и я обрече
н никогда не расставаться с ними, а также со многими большими и малыми ген
иями из других республик и царств, даривших меня своей дружбой, ибо между
поэтами дружба Ц это не что иное, как вражда, вывернутая наизнанку.
Не могу взять грех на душу и назвать их подлинными именами. Лучше всего да
м им всем прозвища, которые буду писать с маленькой буквы, как обыкновенн
ые слова: ключик, птицелов, эскесс… Исключение сделаю для одного лишь Ком
андора. Его буду писать с большой буквы, потому что I он уже памятник и возв
ышается над Парижем поэзии Эйфелевой башней, представляющей собой как б
ы некое заглавное печатное А. Высокая буква над мелким шрифтом вечного г
орода.

А, например, щелкунчик будет у меня, как и все прочие, с маленькой буквы, хот
я он, может быть, и заслуживает большой буквы, но ничего не поделаешь: он са
м однажды, возможно даже бессознательно, назвал себя в автобиографическ
ом стихотворении с маленькой буквы:

«Куда как страшно нам с тобой, товарищ большеротый мой. Ох, как крошится на
ш табак, щелкунчик, дружок, дурак! А мог бы жизнь просвистеть скворцом, зае
сть ореховым пирогом… Да, видно, нельзя никак».

Он сам напророчил свою гибель, мой бедный, полусумасшедший щелкунчик, др
ужок, дурак.
Ю. О. я уже назвал ключиком.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12

ТОП авторов и книг     ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ    

Рубрики

Рубрики