– Ваше величество, я выказываю почтение всем, кто принадлежит тому же званию, которому имею честь принадлежать и я. Пренебрежение подобными традициями поставит под сомнение само устройство общества. Если бы я преследовала подобную цель, скорее всего, я была бы теперь в ином месте.
Толпа разом выдохнула. Эвард хлопнул кулаком по столу.
– Единственное звание тех, кто входит через Ворота Просителей, – просители. Тебе придется подчиниться правилам, или тебя заставят.
Это было бы несложно, хотя и мерзко – ублажить Эварда, как он хотел, но в его случае это означало зародить в нем надежды, которые я не собиралась осуществлять. Я спокойно стояла, пока Эвард не кивнул распорядителю. Меня окружили три стражника в красных мундирах. Двое схватили меня за руки и растянули их в стороны, третий заставил опуститься на колени и наклонял голову, пока я не коснулась пола. Через миг они отпустили меня, и я снова стояла. Томас побагровел. А чего он ждал?
Первым заговорил канцлер.
– Сериана Маргарита, вы были признаны виновной в серьезных преступлениях: связях с врагами Лейрана, укрывании преступников, участии в предательском заговоре, целью которого было возвести на трон Лейрана…
Я даже не стала слушать, пока не заговорил Эвард.
– Где ты находилась с тех пор, когда так неблагодарно покинула семью?
– В деревне к югу отсюда, ваше величество.
– И кто тебя укрывал?
– Крестьяне. Никто конкретно.
– Эти крестьяне знают о твоих преступлениях?
– Они знают, в чем меня обвинили. Я не признаю за собой никаких преступлений. Мой муж был целителем, он делился своим благословенным даром с теми, кто в нем нуждался.
Слушатели недоверчиво зашумели. Верховный жрец Джеррата, высокий человек с каменным лицом, поднялся со своего кресла.
– Невероятно!
Эвард постучал по столу, требуя тишины.
– Все еще упрямишься? Мы бы советовали тебе придержать свой ядовитый язык. Было бы слишком просто ответить на твой злобный выпад, сделать то, о чем придется сожалеть завтра. Скажи нам, в эти месяцы с момента вынесения приговора общалась ли ты с кем-нибудь, кто когда-либо практиковал, изучал, проповедовал нечистое и злобное искусство чародейства?
– Нет.
– Нарушала ли ты каким-либо иным способом наши законы?
– Нет.
Тогда Эвард предоставил задавать вопросы другим. Прошло больше часа. Занималась ли я заклинаниями и заговорами? Знала ли я, как это делается? Где мы отправляли проклятые богом обряды? Правда ли, что покойный герцог Гольтский и сам был магом? Спала ли я с мужчиной после того, как сбежала из дома? Хуже всего были вопросы женщин.
Пока разыгрывался фарс, казалось, что Томас сейчас взорвется. Его лицо запылало, когда один из его друзей спросил меня, может ли маг «наколдовать, чтобы его член стал больше». А когда его собственная жена поинтересовалась, ублажаю ли я себя сама, поскольку ни один мужчина не ляжет с женщиной, оскверненной магом, мне показалось, что он готов ее прибить. Дарзид сидел у него за спиной и задумчиво наблюдал.
Все это прошло бы бесследно, если бы, выходя, я не заметила у двери сосредоточенного Грэми Роуэна. Когда я подумала, что он слышал все, на что я была вынуждена отвечать, я поняла, что меня действительно унизили.
Путешествие обратно в Данфарри было даже более неловким, чем путь в столицу. Роуэн не сводил глаз с дороги. Я не могла смотреть на него без гнева и возмущения и тут же принималась поносить себя за то, что меня волнует мнение какого-то шерифа. Мы добрались до моста через Дан к полуночи. Чувство долга заставило меня поблагодарить возницу – он мог бы оставить меня возвращаться пешком.
– Спасибо, что довез, шериф.
– Я удивлен, что вы захотели вернуться к ничтожным крестьянам.
Глупец. Разве он не понимает, что лучше не привлекать внимание Эварда? Я развернулась, чтобы уйти.
Когда я уже двинулась по тропе, он окликнул меня совсем другим голосом.
– Скажите мне только одно. Что это за место, там, в городе, мимо которого вы не хотели идти?
Что такое одним вопросом больше? Он мог задать его во время церемонии, и мне бы пришлось отвечать.
– Лобное место, шериф. Конечно, ты знаешь. Посреди каждого лейранского города есть место, где зачитывают указы и публично казнят. В Монтевиале на этом месте жгли чародеев. Целый год для острастки все оставалось там: кострище, столбы… все, что уцелело. Таков закон. – Слова не могут причинить мне боль. – Я слышала, что Авонар походил на выгоревший лес.

С этого дня каждый год в последний день лета я встречалась с Грэми на мосту через Дан. Из года в год серьезное выражение его лица не менялось, как и жесткая колымага. Мы по-прежнему ограничивались минимумом слов. Из года в год он выслушивал, как меня допрашивают, а затем мы возвращались, каждый к своей жизни, обязанностям и исполнению законов.

10

– Роуэн!
– Ты! Чего ради…
Лишь несколько раз в жизни я не знала, что сказать. Единственный ключ к установлению личности Эрена канул в ночь, и передо мной стоит человек, который ни в коем случае не должен знать, зачем я здесь. Возможные объяснения замелькали в голове, но я тут же отвергла их. Грэми Роуэн не дурак.
Шериф крепко взял меня за руку и потащил в темный тамбур между дверью, лестницей и входом в общий зал.
– Отпусти сейчас же. У тебя нет повода хватать меня, – произнесла я яростным шепотом.
– Я имею право допросить всякого, кто ведет себя подозрительно, и твое появление здесь кажется мне чрезвычайно подозрительным. – Роуэн тоже говорил тихо, но тоном, не допускающим возражений.
– Это не твоя деревня, шериф. Если я закричу, что ты ко мне пристаешь, у тебя будет прав не больше, чем у любого хулигана.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165