Как я замерзла! – Это руки знатной дамы. Что же нам с ней делать, Иона?
– Мы же не можем ее бросить, правда? Она же… – Голос старика сорвался.
– Того же возраста, что была бы наша Дженни. – Значит, голос принадлежит пожилой женщине. – Оставим ее на ночь. Кажется, ей сейчас все равно, какой у нас дом и проснется ли она завтра там же, где заснула.
– Что ж, тогда в путь.
Пока я металась между сном и явью, постель, на которой я лежала, пришла в движение, закачалась и загрохотала по булыжной мостовой. Старушка нежно гладила меня по волосам и рукам, а дождь мягко барабанил в холщовую крышу.

– Как ты узнала, дорогая?
– Она сильно дрожала и совсем побелела. Я думала, это просто лихорадка. Но потом она стала во сне хвататься за грудь и плакать от боли, тогда я все поняла. Прошло меньше суток, она потеряла море крови, не знаю, поправится ли. Если бы мы оставили ее на рынке, она бы наверняка погибла. Ты сделал доброе дело, дед.
– Это верно, хотя хлопот нам прибавится. Знатные дамы не ходят в таких платьях по базару, только что родив ребенка, живого или мертвого. Что-то здесь неладно. Лучше бы нам расстаться с ней как можно скорее.
Рука сжала мой ноющий живот, я вскрикнула, выпадая из полусна.
– Тише, тише, детка. Нужно помассировать тебе живот, чтобы остановить кровь. Тебе полегчает через денек-другой. – Рука снова надавила, потом взяла мои пальцы, принуждая делать то же самое. – Чувствуешь, как твердеет? Вот так должно быть.
В сером свете надо мной нависало обеспокоенное лицо. В отличие от того доктора в тюрбане оно было наделено телом: маленькая сухая старушка с плохими зубами.
– А вот мой Иона принес тебе кое-что подкрепиться. Полог повозки приоткрылся, впустив скупой солнечный свет и горбатого продавца супа с базара. У старика были тонкие белые волосы и теплые карие глаза; каждый раз, когда он смотрел на жену, казалось, будто он обнимает старушку взглядом.
– Спасибо…
Старики сумели впихнуть в меня немножко похлебки. Пока я ела, они болтали обо всем: о делах на рынке, видах на урожай, о том, что слишком сыро, плохо для ранних хлебов.
– Мы едем на юг, в Данфарри. Пора заниматься посадками. Можем ли мы куда-нибудь завезти тебя по дороге… к каким-нибудь друзьям, готовым о тебе позаботиться?
Я покачала головой. Все наши друзья мертвы. Как и книги, и картины, весь тот маленький круг людей, знавших тайну Кейрона, был уничтожен. Кейрона заставили слушать, как они умирают, один за другим: Мартин, Юлия, Танаджер, Тенни – все, кто был ему небезразличен. Это почти убило его. Его мучители сказали, что он не узнает о моей судьбе, и каждый день ему рассказывали новую ужасную историю. Они понятия не имели, что он умеет читать мои мысли, говорить со мной без слов и всецело погружаться в мою любовь так, чтоб стало безразлично то, что они творили с его телом. До самого конца, до костра.
Я не хотела сделать тебе еще больнее, – покаянно произнесла старушка. – Ты останешься с нами, пока не поймешь, что тебе нужно, дитя. Старый Иона и Анна помогут тебе, не обращай внимания на нашу глупую болтовню.
– Месть – мое право, – произнесла я. – Мой долг… но только не сегодня.
Старушка обняла меня, тихонько покачивая, и наконец меня охватила слабость, и я плакала, пока не выплакала все слезы до самого дна.
Больше я никогда не заплачу. Я дочь лейранского воина, клянусь щитами предков, я не стану плакать.

4

Я внезапно проснулась и вздрогнула, увидев перед собой на расстоянии вытянутой руки лицо Эрена. Он сидел на полу, скрестив ноги, и озадаченно разглядывал меня, его палец, готовый коснуться моей щеки, замер. Я резко села, и он отдернул руку.
– Держи подальше свои лапы, – бросила я, поправляя одежду и проводя пальцами по спутанным волосам. Как было бы хорошо, если бы он смотрел в другую сторону, как было бы хорошо, если бы я нашла способ избавиться от этих снов.
Эрен при звуке моего голоса сдвинул брови, словно надеясь упорным размышлением заставить слоги соединиться и обрести смысл.
Стоит ли вообще брать на себя труд разговаривать с ним? Я поморщилась, глядя на него.
– Как же мне от тебя избавиться? Я надеялась, ты просто еще один кошмарный сон.
Он старался заговорить, но снова смог издать лишь хриплое мычание. Его попытки становились все отчаяннее и по-прежнему не приносили результата, костяшки пальцев побелели, лицо вспыхнуло.
– Успокойся. Наверное, тебя ударили по голове и ты все забыл. – Я попробовала объяснить жестами. Как оказалось, некстати. Он махнул рукой, словно отметая мои глупости, и яростно пнул стул, который ударился о поленницу, дрова раскатились по всему полу, единственная стеклянная лампа на полке оказалась под угрозой.
– Убирайся! – Я указала на дверь. – Иди познакомься с Дарзидом.
Он остался, но я решила, что больше не стану с ним заговаривать. Не обращая на молодого человека внимания, я приступила к обычным утренним делам, периодически перешагивая через его длинные ноги и не поддаваясь искушению хватить его по голове чайником.
Я вынула из очага плоскую лепешку, ожидая, что он набросится на нее. Но он остался сидеть на полу, привалившись спиной к кровати. Одной рукой он скреб затылок и жмурился, словно его беспокоило яркое солнце, бьющее через дверь.
– Ты болен? – Расстроенная этой мыслью, я забыла о своем решении. – Будь ты проклят навеки, если принес с собой какую-нибудь заразу.
Понял он или нет мои гримасы, но он помотал головой, словно приходя в себя, поднялся на ноги и шагнул через порог в солнечное утро. Не успела я повторить свое «скатертью дорога», как он осел в грязь. Я бросилась к нему, ощущая дурацкий укол совести, словно изгнав Эрена, я стала причиной его падения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165