Топазы, бериллы, шерлы, раух-топазы отдельными экземплярами и штуфами, но все средней руки.
Чтобы поддержать своё реноме покупателя, я выбрал один кристалл топаза и спросил цену.
- Три рубли-с.
- Ага!
Отложили топаз и перешли к штуфам. Дороговизна на всё такая, что у средней руки покупателя волосы могут встать дыбом, но опять репутация прежде всего. Топаз, впрочем, хорошей синеватой воды, какою и славятся настоящие мурзинские топазы.
- Что же у вас мало камней?
- Как мало? Помилуйте... Может быть, вам гранёных-с?
- Как гранёных?
- Мы сами граним у себя дома.
- Ага! Может быть, и стекло граните, как екатеринбургские мастера?
- Нет, зачем же! Мы этому не подвержены, чтобы, напримерно, стекло... А только оно способнее, ежели дома... Гранильщик ещё украдёт камень, а тут в своих руках.
- Всё-таки мало камней и смотреть нечего.
- Брат в Париж на выставку увёз.
- Ну, это другое дело.
- А вы у мамыньки спросите, у ней их весьма достаточно.
- У вас разве отдельно камни?
- Отдельно. Она свои камни нам не показывает, потому боится, как бы не завладели. Прячет где-то.
Рассматривая камни, Василий Васильич закурил папиросу.
- Ты это чего задымил-то? - послышался за нашими спинами сердитый старушечий голос. - Я этого не люблю!
Это была сама Ульяна Епифановна, именно та старушка в тёмном сарафане, которую мы видели в нижнем этаже. Невысокая, худощавая, с острым носом и насквозь глядящими глазами, она являлась типичною представительницей зауральского раскольничьего мира. Василий Васильич распахнул окно и выбросил папиросу на улицу.
- Ещё дом спалишь! - уже менее сурово проговорила любезная хозяйка.
- Ульяна Епифановна, можно посмотреть у вас камни?
- Какие камни? Никаких у меня камней нет. Старуха круто повернулась и вышла из комнаты. Молодой человек смотрел на нас и улыбался.
- Вот она у нас какая, мамынька-то, - заметил он с своею добродушною улыбкой. - Не вдруг к ней подойдёшь...
Пришлось заняться пересмотром всё тех же шкафов. Меньше рубля и цены нет, когда такие же точно камни в Екатеринбурге стоят в десять раз дешевле. Стоило за этим ехать в Мурзинку! Спрашиваю о причинах такой разницы в ценах.
- Да это всё мужики виноваты, - объяснил молодой человек. - Найдёт камень, тащит его в город, да там и пойдёт по дворам... Деньги нужны, - ну, и отдаст, за что дадут. А хороший-то камень настоящего покупателя года три ждёт... Вот брат в Копенгагене на выставке сколько камней профессорам продал: наш камень для коллекций идёт.
- Значит, ваш брат и в Копенгагене был, а теперь в Париж уехал? удивлялся Василий Васильич.
- Нужда гонит, потому, сидя здесь, не скоро покупателя дождёшься. Вот купите альмандинчик... Весёленький камешок... А то рубины есть из Калтышей: те ещё повеселее будут, особливо при огне.
- Как же из Калтышей к вам камни попадают?
-А случаем... Вот изумруды, так те мы вымениваем на аметисты. На наличные всего не выкупишь... Да и дорожатся нынче мужики: принесёт камень, да и не знает сам, что за него просить. Ну, а потом в город за бесценок спустит.
Пока мы рассматривали камни и торговались по всем правилам искусства, Самошиха успела куда-то сходить и вернулась с таинственным узелком в руках. Она молча присела к столу и, не торопясь, принялась развязывать довольно грязный ситцевый платок. Мы обступили её и с нетерпением дожидались конца этого священнодействия. Из платка, как из рога изобилия, посьпались самые крупнейшие топазы, какие мне только случалось видеть. Видимо что все они были из одного гнезда: и цвет, и блеск, и форма одинаковые. Вообще, редкой красоты камни, и если что их портило, так это бутылочно-зеленоватый цвет воды. Больше синеватые ценятся. Выбрав самый маленький кристалл, я спросил о цене.
- Не продаю... - довольно резко ответила старуха.
- Кому-нибудь другому будете же продавать?
- Всё гнездо зараз продам.
- А сколько цените их?
- Да меньше трёх тыщ не пойдут.
Всех камней было штук пятнадцать, следовательно, средняя цена за камень получалась около двухсот рублей. Ничего, красные денежки.
- Кому же вы их будете продавать, Ульяна Епифановна?
- А в Петербург... Кокшарову, Николаю Иванычу, покажу, Докучаеву, Гельмерсену прежде возила. Они меня все знают... Есть ещё у меня одна штучка, только на охотника.
Порывшись где-то в кармане, старуха достала ещё платок и, развернув его, показала штуф из мелких, бесцветных топазов. Это, действительно, была редкость.
- Даром отдаю: всего сто рублей... - объяснила она. - Теперь, может, тыщи камней скрозь мои руки прошли, а такого ещё не попадало... Одна ошибочка: белый камень.
Белыми называют и мастера, и скупщики, и публика бесцветные камни, как было и в настоящем случае. Сменив беспричинный гнев на милость, Ульяна Епифановна помаленьку разговорилась и даже предложила нам "откушать чайку". Но нам было некогда, да и лошади ждали. Поблагодарив старушку за любезность, мы простились.
- Вы к зятю заверните, - посоветовала она на прощанье. - Вот тут рядом... Может, у него что найдёте подходящее.
Зять жил так же крепко, как и тёща, но камней у него было уже совсем мало, - всего один небольшой шкафик, в каких держат посуду. Дорожился он, однако, больше тёщи, так что мы даже из любезности ничего не могли у него купить.
- Тут есть ещё один мужичок, тоже любопытный насчёт камней, - объяснял ямщик. - Может, он подешевле окажет себя.
Когда мы уже садились в экипаж, проезжавший по улице мужик крикнул выглядывавшей в окно Самошихе:
- Ей, Епифановна, насколько омманула господ?
Любопытного насчёт камней мужика мы не застали дома и удовольствовались тем, что приобрели у Самошихи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28