Он подошел к заветной книге регистрации и только тогда заметил собаку. Огромный поджарый пес с квадратными челюстями и обрубленным хвостом лежал, свернувшись калачиком, у ног человека в черном. При его приближении он поднял массивную голову и втянул в себя запах Казимира. Юноша вздрогнул и попятился и в следующее мгновение пес прыгнул прямо на него. За ним с лязганьем потянулась прикрепленная к ошейнику толстая цепь.
К лин! кланг-кланг!
Казимир оступился и упал. Пес настиг его.
Что– то с силой потащило Казимира за ногу, и сначала он не чувствовал боли, только когда слуги набросились на собаку и упавшего юношу, он почувствовал, как мощные клыки впиваются в его икроножную мышцу. От боли Казимир вскрикнул, пытаясь высвободить ногу из пасти пса. В конце концов слугам удалось оторвать от него пса и оттащить в сторону, причем волкодав хрипел от бессильной ярости и рвался вперед. Невидимые руки разложили Казимира на траве, и кто-то принес чистое полотенце, чтобы обмотать прокушенную ногу.
Лысый человек в черном неожиданно появился рядом с Казимиром, из-за плеча его выглядывал Зон Кляус. Слуги не без труда рассеяли начинавшую собираться толпу, и человек в черном заговорил:
– Кто ако ты родит?
Несмотря на боль, пронизывающую укушенную ногу, Казимир сумел разобрать слова древнего языка.
– Я родился от женщины.
– Родит ты от сирен ор ликантроп?
– Нет, отец был простым смертным, – слабеющим голосом простонал Казимир.
– Страдат ты укусит бестия ор зверь?
– Нет, этот укус – первый.
Зон Кляус неожиданно наклонился к нему и сорвал маску с его лица. Казимир непроизвольно вскинул руки, чтобы спрятаться от испытующего взгляда Верховного Мейстерзингера, однако человек в черном с неожиданной силой заставил его убрать ладони от лица. Кляус пристально всмотрелся в лицо Казимира, но по его глазам нельзя было понять, узнал ли он юношу. Когда же он заговорил, голос его звучал спокойно и холодно:
– Ты не можешь участвовать в состязаниях трубадуров.
И в отчаянии Казимир схватил Кляуса за тунику и заставил наклониться ближе к себе.
– Неужели я напрасно так долго учился под началом мастера Люкаса?
Зон Кляус побледнел. В прорезях маленькой черной маски, которая была на его лице, испуганно заметались крысиные глазки.
– Приношу свои извинения, юный трубадур. – сказал он и прикусил губу. – Позвольте помочь вам встать.
Казимир снова опустил на лицо маску и не бел помощи многочисленных рук добровольных помощников, поднялся на ноги. Он заметил, что одна пара рук принадлежала юной и прекрасной девушке. Волосы ее были черны как смоль, что было довольно необычно для светлоголовых жителей Картакана.
"Весьма необычно и весьма эффектно”, – подумал Казимир. Лицо девушки было закрыто черной бархатной полумаской, в прорезях которой сверкали изумрудно-зеленые глаза. Кожа ее была светлой как лен, а алые губы сложились в озабоченную полуулыбку.
Маленькие руки осторожно легли на его предплечье.
– Как ваша нога, молодой господин?
– Моя нога? – ответил Казимир рассеянно, не в силах отвести глаз от ее лица,
– Идите сюда, запишитесь в книге, – позвал его Кляус, подталкивая юношу к аналою и всовывая ему в руку гусиное перо.
Казимир почувствовал исходивший от Кляуса запах страха.
– Я не прислужник в Хармони-Холле, мастер Кляус, ответил он с вызовом. – Поэтому мне неведомо низкое ремесло письма.
– Простите еще раз, молодой господин, – ответил Кляус и взял перо у него из рук.
– Как мне записать вас?
Казимир почувствовал в сердце острую боль. Он не осмелился бы назвать свое настоящее имя, во всяком случае, не теперь, когда ненавистный Кляус видел его лицо. Он снова бросил взгляд на черноволосую красавицу, и в голове его зазвучала старинная песня о раненом сердце.
– Раненое Сердце, – пробормотал он. – Я Раненое Сердце…
Кляус уставился на него, словно стараясь проникнуть взглядом за кривую улыбку белой деревянной маски. На мгновение; Казимир испугался, что он разоблачен, однако Мейстерзингер уткнул в книгу свой короткий нос и записал: “Мастер Раненое Сердце, воспитанник Геркона Люкаса”.
Не успел он дописать последние буквы, как Казимир спросил у него:
Кто эта прекрасная дама, которая держит меня за руку?
Кляус снова побледнел. Облизнув свои пересохшие; губы, он ответил самым светским тоном, на какой был способен в данных обстоятельствах:
– Это моя внучатая племянница, внучка моей старшей сестры, Юлианна Эстовина.
"Неужели это племянница Кляуса? – удивился Казимир. – Каким образом может это чистое, незапятнанное создание принадлежать к той же семье, что и этот мерзкий старикашка?”
Он уставился на Юлианну словно громом пораженный; если не считать черных волос, во всем остальном она была полной противоположностью старейшины гильдии трубадуров, лучом света в его мраке, островком чистоты и невинности в его распутстве и грехе.
Казимир упал на свое здоровое колено, сдвинул маску с лица и коснулся губами ее шелковистой руки.
– Как я счастлив, Юлианна Эстовина, что у вашего деда есть столь злобный и неуправляемый пес. Если бы не он, разве мы встретились бы с вами?
Казимир уже поднимался, когда Кляус снова заговорил:
– Приношу свои глубочайшие извинения, дорогой Геркон. Я понятия не имел, что этот молодой человек – ваш воспитанник.
Казимир остолбенел. Геркон Люкас, незаметно подошедший к собравшимся, гулко расхохотался.
– Он действительно превосходен в некоторых областях, – заметил Люкас не без сарказма. – Мне остается только надеяться, что его талант окажется равным его честолюбию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114