– Да, – вслух подумал Казимир – Чего же еще?
Наконец настал тот день, когда они могли начать действовать. Это была первая ночь “Прима Консулара” Кляуса, когда в амфитеатре должно было состояться общественное собрание. Солнце склонилось низко над горизонтом, когда Казимир, Торис и двенадцать сирот тайком выбрались из храма Милила.


***

Голос Кляуса – глубокий и мягкий баритон – звучал в чаше амфитеатра еще долгое время, после того как его песня закончилась. Собравшиеся приветствовали его почтительными аплодисментами. Когда они затихли, Кляус улыбнулся и низко поклонился. Затем он выпрямился и слегка откашлялся.
– Добро пожаловать на сегодняшнее собрание, первое на двадцатом году моего пребывания в должности Мейстерзингера, – провозгласил он. В ответ снова раздались аплодисменты. Кляус улыбнулся еще шире, и его крысиное лицо сморщилось.
– Как обычно, все граждане Гармонии бесплатно допускаются на это собрание. В конце обучающиеся в Хармони-Холле барды пройдут по рядам и соберут пожертвования.
Улыбка Кляуса пригасла, когда он заметил на ступеньках несколько маленьких фигур в длинных рясах. Они были похожи на певцов из детского хора. Мейстерзингер почувствовал, как мускулы его шеи свело легкой судорогой.
– Сегодняшний концерт доставит вам
Истинное наслаждение, – продолжил Зон Кляус. – Геркон Люкас привез с собой из Скульда целую труппу певцов, акробатов и актеров…
Он подозрительно покосился на детей.
– Давайте же сделаем наше сегодняшнее собрание покороче, пока гости не выпили все вино в “Кристаль-Клубе”!
Среди собравшихся раздались смешки, и Кляус немного успокоился. Когда снова установилась тишина, он поднял вверх руки.
– Есть ли у кого-нибудь подходящая тема для обсуждения? – спросил он с хорошо спрятанным безразличием.
– Расскажи нам, что случилось в приюте “Красное Крылечко”! – выкрикнул кто-то.
Кляус прищурился, пытаясь разглядеть говорившего. Никто среди собравшихся не поднялся. Мейстерзингер покачал головой и громко посетовал:
– Безусловно, это большая трагедия. Мне сказали, что из огня, охватившего здание, не спасся ни один человек. Мои помощники уже сейчас разыскивают подходящее строение, где мы могли бы основать новый приют. Повторяю, это действительно трагедия и большое горе, но не будем предаваться отчаянию и скорби!
Благодаря пожару, что, строго говоря, является катастрофой, множество убогих и сирых избавились от непосильного бремени Оплакивая их гибель, Гармония может порадоваться, что эти ее маленькие граждане наконец обрели покой. Наконец то Гармония стала городом, чьи стены не сотрясают жалобные вопли нищих и голодных!
Кляус оглядел толпу, ожидая следующего вопроса.
– Кто поджег приют? – прокричал все тот же безымянный голос.
Мейстерзингер мгновенно рассвирепел, но, взяв себя в руки, одарил собрание победоносной улыбкой.
– Стражники расследуют это прискорбное происшествие. Если кто-то намеренно поджег приют, он будет найден.
– Я видел троих мужчин, которые бежали прочь от горящего здания.
На этот раз мечущийся по рядам взгляд Клауса разглядел одного из мальчишек в певческой рясе. Лицо Мейстерзингера рассекла широкая улыбка.
– Твои показания могут оказаться полезными для моих дознавателей. После собрания стражники проведут тебя ко мне.
Пока он говорил взгляд его оставался напряженным.
– Есть ли еще какие-нибудь заботы у граждан Гармонии?
– Погиб ли во время пожара бард Раненое Сердце?
Кляус раздраженно потряс головой:
– Встань и назови себя, если хочешь задать вопрос.
Одна из фигур в рясах выпрямилась, и Кляус попятился назад.
На лице молодого человека, который выступил вперед, была ухмыляющаяся маска Раненого Сердца.
– Это я – Раненое Сердце, – сказал голос, не узнать который было невозможно. – Как видите, слухи о моей смерти оказались сильно преувеличены.
Все собравшиеся в амфитеатре, как по команде, повернулись к нему, и по рядам прокатился взволнованный шепот. Кляус неподвижно стоял на сцене словно верстовой столб, глядя, как юноша со спокойной уверенностью спускается по ступенькам и идет к нему.
– У меня, к сожалению, не было возможности поздравить вас, дражайший
Кляус, с вашей убедительной победой на турнире трубадуров…
Лицо Кляуса побелело, а глаза расширились.
– Я рад, что ты выбрал время прийти сюда и… опровергнуть слухи, – с усилием проговорил он. – Кое-кто заподозрил меня в том, что я желал твоей смерти.
– Мне следует извиниться перед вами, почтеннейший Зон Кляус, – сказал Казимир, взбираясь на сцену. – Я тоже был среди тех, кто думал о вас столь несправедливо.
Толпа отозвалась на его реплику неуверенным смехом.
Тем временем Казимир сорвал с лица маску и бросил ее на каменную сцену. Широко взмахнув руками, он заключил Кляуса в медвежьи объятия и расцеловал в каждую щеку. Целуя его в последний раз, он слегка укусил его. Кляус попытался вырваться, но это было не легко. Руки Казимира охватывали его тело словно стальные обручи.
– Привет, папаша, – прошептал Казимир. – В честь нашего воссоединения я планировал прикончить тебя сегодня ночью. Ты не поверишь, но я мечтал об этом тысячу долгих ночей.
Собравшиеся принялись нервно аплодировать. Казимир выпустил Мейстерзингера из объятий, однако тут же крепко схватил его за руку. Зон Кляус неуверенно улыбнулся собравшимся, неуклюже прикрывая свободной рукой прокушенную щеку. Казимир низко поклонился, заставив поклониться и своего отца, и на сей раз вежливые хлопки переросли в бурную овацию. Казимир быстро взглянул на Кляуса и улыбнулся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114