Вода немедленно приобрела небывалый оранжево-красный оттенок. Даже края миски, не говоря уже о пальцах доктора, окрасились в этот странный цвет.
Вернувшись к столу, Рихтер принялся накладывать парящую горячую массу из настоя и разбухших трав на грудь Ториса Он действовал осторожно и методично, не пропуская ни одного квадратного дюйма кожи. Красно-оранжевая масса странно контрастировала с сине-черными синяками на ребрах мальчика.
Когда процедура была закончена, Рихтер отступил на шаг назад, держа на весу окрасившиеся руки. Затем он взял Ториса за кисти и сразу отпустил.
Казимир в смиренном молчании наблюдал за дальнейшими действиями алхимика. Он не отвернулся даже тогда, когда старик принялся резать все еще живое тело, жечь огнем, приставлять пиявки. Взгляд его был прикован к грудной клетке друга, которая продолжала подниматься и опускаться. Так прошло несколько часов, но ничто не изменилось, ни в лучшую, ни в худшую сторону.
Наконец Рихтер убрал пиявок, сполоснул руки и принялся бинтовать раны.
– Это все? – сердито спросил Казимир, оттолкнувшись от стены.
– Идем, Казимир, – остановил его голос Юлианны. Девушка взяла его за руку и заставила отвернуться от сгорбившегося над своей работой врача. – Давай перенесем Ториса в постель и немного отдохнем сами.
Казимир устало опустил голову. Рихтер уже завязывал последний бинт, и Казимир осторожно поднял забинтованное тело Ториса на руки. Юлианна пошла вперед, придерживая перед ним двери. Так они поднялись на второй этаж и оказались в скромной маленькой спаленке. Юлианна сняла с кровати покрывала, Казимир уложил Ториса на простыню и закрыл его несколькими одеялами, чтобы тот согрелся.
Девушка положила руку на плечо Казимира.
– Мы ничего больше не сможем для него сделать, – сказала она. Затем рука ее опустилась, Юлианна медленно шла к двери. – Пусть поспит.
Казимир рассеянно кивнул и сел в кресло. Он продолжал смотреть на Ториса, и девушка вздохнула.
– Ты тоже должен отдохнуть, Казимир. Завтра утром ты снова должен будешь исполнять обязанности Мейстерзингера Гармонии.
– Пусть Гармония обойдется без меня, – с горечью пробормотал Казимир.
– Но город не может без тебя…
Казимир с усилием оторвал взгляд от бледного лица Ториса. Глаза его казались глубокими и темными словно колодцы.
– А я не могу без него.
Утренний свет застал Казимира бодрствующим в том же самом кресле. Вокруг глаз его залегли темные тени. Казалось, сон нисколько не помог Торису. Мальчик был обожжен, избит грабителями и изрезан врачом, он сильно осунулся и исхудал, и только его упрямые легкие не сдавались, продолжая свою работу. С утра обоих навестила Юлианна, но серый от усталости Мейстерзингер не обратил на нее ни малейшего внимания. Слуга, который явился с сообщением о собравшихся просителях, добился большего успеха: Казимир швырнул в него башмаком.
К середине утра его оставили в покое.
После полудня Казимир сдался и крепко заснул.
– Ты должен многому научиться, – раздался глубокий голос, разгоняя отрывочные сновидения Казимира. – А сон, надо сказать, не лучший учитель.
Худая, узкая рука коснулась онемевшего плеча Казимира и слегка его встряхнула. Юноша, неожиданно осознав, что он все-таки уснул, вздрогнул и открыл глаза. По его опухшему лицу проскользнула гримаса отвращения – он не мог простить себе этой слабости.
Не обращая внимания на руку, которая все еще лежала на его плече, Казимир повернулся к Торису. Мальчуган все еще спал, хотя за окнами уже стемнело. Сквозь открытые окна в спальню врывался прохладный ночной ветерок.
Р ука с плеча Казимира внезапно исчезла, и послышался глухой топот ботинок по полу. В темноте вспыхнула и поплыла вокруг его кресла свеча, и от ее яркого света Казимир заморгал. Наконец он разглядел узкое худое лицо с моноклем в глазу.
– Мастер Люкас! – невольно ахнул Казимир.
Бард опустил свечу на стол, и ее свет отбросил на его лицо зловещую тень. Усаживаясь на краешек постели Ториса, Люкас хитро улыбнулся. Его пронзительные глаза в упор рассматривали Казимира.
– Зови меня просто Геркон, – сказал бард. – Этой привилегией пользуются все мои ученики.
– У учеников есть учителя, – сонно пробормотал Казимир. – Учителей нанимают. Кто нанял Геркона Люкаса?
– Жители Гармонии, которым нужен правитель, – с легкой злостью в голосе отозвался Люкас. – Пока у них есть только дитя, которое живет в усадьбе правителя.
– Все правители – дети, нетерпеливые и несмышленые дети, – парировал Казимир, окончательно просыпаясь. – А теперь уходи, Геркон Люкас!
Геркон поднял бровь, выронил монокль и, ловко поймав его налету, стал рассеянно протирать его носовым платком.
– Когда ты проиграл состязание, я слишком быстро покинул тебя. То, как ты развенчал Зона Кляуса и его способы управления, доказывает, что я поторопился. Теперь я не отвернусь от тебя, хотя в качестве правителя Гармонии ты оказался довольно беспомощным.
Казимир двинулся вперед вместе со своим креслом. Его глаза впились в лицо барда, а голос стал похож на рычание зверя.
– Я получил власть по закону, я учредил государственную религию, объявил Кляуса вне закона, обратил его собственность в доход городской казны и распорядился, чтобы его похоронили как нищего бродягу. И все это – за два дня. Я бы не назвал это беспомощностью.
Вокруг глаза Люкаса, того, в котором он держал монокль, образовалась грубая складка кожи. Бард заправил под нее свой стеклянный кружок и слегка прикрыл глаза, скептически глядя на Казимира.
– За два дня ты привел в бешенство аристократов и весь Хармони-Холл.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114