Гастон приближался. Казимир в отчаянии взмахнул рапирой перед собой. Клинок
Гастона со звоном столкнулся с его шпагой, принуждая Казимира опустить оружие к земле. Клинки сплелись, и Гастон, воспользовавшись удобным моментом, толкнул юного Мейстерзингера локтем в живот. Казимир упал на спину, и собравшиеся разразились приветственным гулом.
Гастон не теряя времени сделал выпад, стараясь поразить упавшего противника. Казимир перекатился по полу и невольно вскрикнул. По плечу его потекла горячая кровь. Взмахнув своей шпагой, он удачно парировал новый атакующий удар и вскочил на ноги. Пол под его ногами стал скользким от крови. Непроизвольно Казимир пригнулся и занял устойчивую позицию, к которой он привык во время схваток на ножах. Слегка пошевеливая кончиком клинка, Казимир сделал выпад, целясь в живот Гастона. Он двигался неумело и слишком медленно, и не мог преодолеть защиту противника.
Отразив с десяток неуверенных атак Казимира, Гастон перешел в контрнаступление, короткими и сильными ударами загоняя шпагу противника куда-то назад. Он проделывал это легко и непринужденно, словно отгоняя надоедливую муху.
Внезапно он сделал выпад, клинки зазвенели, и на щеке Казимира появилась глубокая царапина.
Казимир отскочил, прижимая ладонь к ране. Рука его была мокрой от пота, и открытую рану защипало.
– Наверное, я так и прикончу тебя, сиротка, – поддразнил его Гастон. – Царапина за царапиной, пока ты не истечешь кровью и не упадешь от слабости.
Не обращая внимания на насмешливое улюлюканье собравшихся, Казимир ринулся вперед с такой скоростью, что клинок со свистом рассек воздух. Гастон лениво приподнял рапиру, и острейшие клинки зазвенели, с силой столкнувшись в воздухе. Отводя удар в сторону, Гастон зацепил бедро Казимира. Юноша проворно развернулся и отступил, уклоняясь от удара. Рапиру он держал перед собой. Как только он оказался вне пределов досягаемости противника, по бедру его потекла горячая кровь.
– Что будет, если я убью тебя, Мейстерзингер? – насмешливо спросил Гастон. – Скорее всего, я сам займу твое место по праву убийцы, как это сделал ты сам.
Казимир прищурился.
"Может быть, мне надо трансформироваться и убить его? – подумал он. – Нет, только не теперь, не на виду толпы. Они без труда загонят меня в угол и прикончат”.
Гастон наступал, высоко подняв свой окровавленный клинок и совершая им серию обманных движений. Рапиру Казимира он загонял в неудобное положение небрежными, но точными ударами. Острие шпаги рассекло живот Казимира. Юноша неловко попятился назад, запнулся и не удержался на ногах. Поскользнувшись в собственной крови, он упал на спину, и Га-стон тут же подскочил к нему. Ненависть исказила его лицо, а острый конец рапиры оказался напротив горла Мейстерзингера.
– Я думаю, мы достаточно поразвлеклись, – сказал он. – Достаточно унижения, достаточно крови, достаточно самой жизни.
Клинок надавил на горло Казимира, затем внезапно отдернулся. Чьи-то руки легли на плечи Гастона, и он невольно отступил назад. Глубокий баритон прогудел равнодушно:
– Ты, конечно же, не станешь убивать лежачего, не так ли?
Это был Геркон Люкас.
Гастон опомнился и, широко улыбаясь, принялся раскланиваться под одобрительные крики толпы. Казимир поднялся с помощью своего непрошеного учителя и попытался успокоиться. Ослабевший, задыхающийся, побежденный, он даже желал, чтобы Гастон пронзил его клинком.
Бард прошептал ему на ухо:
– Уничтожь его, Казимир. У тебя есть клыки и когти. Тебе не хватает лишь охотничьего инстинкта и жажды крови!
Казимир только покачал головой:
– Он слишком силен. Я не смогу.
– Порань его. Хоть немного порань и толкни на меня. Я доделаю остальное.
Казимир мало что понял, но кивнул. Оттолкнув поддерживающие его руки, он шагнул к Гастону, чувствуя противную слабость во всех мышцах и суставах. Голова его клонилась вперед, так что он вынужден был смотреть на своего противника исподлобья. Медленно-медленно он обходил своего врага по кругу, и дважды Гастон нападал на него, нанося жестокие удары.
Смех в толпе прекратился. Казимир, покрытый кровью с ног до головы, продолжал двигаться по комнате, с шумом втягивая воздух словно продырявленный кузнечный мех.
Скрипя зубами, Казимир неожиданно бросился вперед. Рапира Гастона вонзалась в его тело снова и снова, но Казимир продолжал наседать. При помощи одной лишь силы и яростного напора он заставил противника оступиться на ровном месте. Именно в этот момент его клинок нанес Гастону первую рану. Тот кое-как парировал удар, но рапира вонзилась ему в бок, и менестрель зашипел от боли, зажимая рукой расплывающееся на камзоле кровавое пятно. Он отступал, а Казимир упорно его теснил, направляя его отступление выпадами сверкающей стали. Прежде чем оступиться и упасть на Геркона Люкаса, Гастон успел, однако, еще раз ранить Казимира в руку.
Гримаса боли исказила его черты.
Геркон Люкас оттолкнул от себя скрюченное тело, и Гастон всей грудью напоролся на острие рапиры Казимира. Клинок легко прошел сквозь его плоть, словно сквозь воду, и вышел из спины на ширину ладони. Гастон в последний раз негромко вскрикнул и недвижимый распростерся на полу.
Казимир выдернул обагренный кровью клинок, и его глаза расширились. Уперев острие рапиры в пол, он налег на него всей тяжестью и воскликнул:
– Вы, паразиты, прочь отсюда! Если хоть кто-то из вас посмеет поднять на меня руку, того я убью своими собственными руками. Я запомнил ваши лица! Пошли прочь!
Аристократы повскакали с мест и бросились к выходу. Казимир покачнулся и вдруг почувствовал на своих плечах ставшее уже знакомым прикосновение сильных узких ладоней.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114