Борго развернулся, цепляясь за стол. В слабом отсвете фонарей он увидел блестящее лезвие собственной шпаги, направленной прямо на него. Вскрикнув, карлик отступил, но клинок уже вошел ему в горло, он рухнул на кровать, а дверь сзади бесшумно захлопнулась.


***

– Хочу напомнить уважаемому суду, – заявил Брюсин, появляясь на помосте и останавливаясь напротив Марии, – что мы слышали не столько рассказ слепой жонглерши, сколько сказку, которую сочинил Л'Арис. А теперь, моя дорогая, мы хотим услышать правду. Вы вернулись со сцены в свой вагончик и обнаружили на собственной кровати мертвое тело. Это верно?
– Да, – ответила Мария.
Брюсин театральным жестом вынул из кармана шелковый носовой платок и положил его перед Марией.
– Юрист Л'Арис тоже показывал этот кусок ткани с очень четким кровавым следом ладони, где не хватало указательного пальца. Он действительно взял его в вашем вагончике?
– Да, конечно, – подтвердила Мария.
– Ложь, – гордо бросил Брюсин, набрасывая платок ей на плечо. – Ложь, ложь, ложь. – Он вынул из-за спины, где держал его в руке, мятый льняной обрывок, который представил суду Л'Арис. – Вот ткань, о которой вы говорили, милая. – Помахивая уликой, Брюсин спросил:
– Насколько вы слепы, дорогая Мария?
– Я могу слышать, что вы весите примерно двадцать стоунов. Я слышу, как вы почесываете выбритый подбородок.
– Насколько вы слепы? – повторил вопрос Брюсин.
– Совершенно! – ответила Мария.
– Понятно, – ответил Брюсин, отступая назад. – Значит, вы никогда не видели ни отпечатков пальцев на постели и стенах, ни потоков крови на потолке? Значит, вы не видели следа ботинка на полу? Не видели вы и лица человека, который оказался в вашей комнате?
– Конечно, нет! – бросила Мария. – Но я пометила его ножом…
– Поправьте меня, если я ошибусь, – сердито перебил ее Брюсин. – Прошлой ночью вы сказали Совету, что у предполагаемого убийцы нет указательного пальца на левой руке, тогда как у Доминика не хватает пальца на правой.
– А как насчет царапины на спине?
– Прекратите! – прорычал Брюсин. – Жандармы сказали, что вы не упоминали о шраме до тех пор, пока Доминика не схватили, они говорят, что вы вообще ничего не говорили до тех пор, пока подозреваемый не оказался у вас в руках. Неудивительно, что он так хорошо соответствует описанию!
Вы просто подогнали улики под моего подзащитного! Мария скрипнула зубами:
– А как же кровавый отпечаток на моей простыне?
– Если это правда, – язвительно бросил Брюсин, – то жандармы могут отыскать любые отпечатки на простынях женщины вроде вас.
Это заявление исторгло презрительно-сладострастный смешок из колышущейся толпы, смех, который эхом пробежал по каменным коридорам здания Совета. Брюсин снял платок с плеча слепой и произнес торжественно:
– Вопросов больше нет. Вы исключаетесь.
Мария сжала губы:
– Надейтесь, что он не захочет убить кого-нибудь из тех, кого вы любите.
Оттолкнув его протянутую для помощи руку, она ощупью спустилась с помоста и направилась к своей скамье.
Брюсин отступил, брезгливо вытирая руку, до которой дотронулась слепая, а потом, сложив платок, убрал его в карман серого камзола.
Под мрачными сводами раздался женский голос:
– Л'Арис, приведите своего второго свидетеля.
Юрист встал и поклонился, лицо его было немного бледным в ярком свете фонарей и факелов.
– Я вызываю мсье Моркасла.
Он сделал волшебнику знак выйти на трибуну, и тот, поднявшись с места, направился к помосту. Моркасл чувствовал себя странно беззащитным без черного плаща, который так перепачкался и смялся за ночь, что его пришлось оставить в камере. Добравшись до трибуны, он встал перед залом и положил руки на камень справедливости, который вдруг превратился в ярко-зеленый. В зале раздался шепот.
– Люди Л'Мораи, откройте свои глаза, уши и умы, чтобы услышать о втором преступлении, – начал Л'Арис, снова указывая на Доминика. – Приготовьтесь вместе со мной представить то, как произошла трагедия, унесшая жизни близнецов Панола и Банола. Месье Моркасл, расскажите нам о той ужасной ночи.
Моркасл кашлянул и начал:
– Первое, что я помню, относится к тому моменту, когда я положил голову на гильотину…


***

Панол сидел на стуле на покрашенной в белое сцене, дожидаясь, пока толпа внизу умолкнет. Он бросил взгляд на своего близнеца. Банол был одет в точную копию одежды брата, чтобы полностью соответствовать образу разговаривающей куклы чревовещателя. Ему были приделаны даже фальшивые ноги. Костюм работал – кажется, никто среди зрителей даже не догадывался, что это не манекен, а живой человек из плоти и крови, который был соединен с братом единой нижней частью туловища. Впрочем, скоро им предстояло узнать об этом.
– Ну и ну, – выкрикнул Панол, когда смех замер, – значит, ты считаешь, что у меня грязная одежда?
– Посмотри! Птичка плюнула тебе на рубашку, – отозвался Банол, передвигая искусственные ноги и указывая на грязь на плече брата. – И на шляпу тоже!
Панол снял грязную шляпу и уставился на пятно. Выражение ужаса на его лице вызвало веселое возбуждение зрителей.
– Это всего лишь шляпа, а не рубашка, – обиделся Панол.
– Какая тебе разница, – весело бросил Банол, заставляя зрителей хохотать. – Главное, что это была птичка, и скажи спасибо, что коровы не летают!
Панол повернул к нему нарочито глупое лицо.
– А знаешь, почему птичка выбрала именно меня? – Он наклонил голову, чтобы все увидели, что на лысине у него нарисованы красные бычьи глаза.
– Почему птица выбрала тебя? – невинно переспросил Банол, трогая красную картинку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86