Не обознался.Гертруда, стиснув губы и всю себя стиснув, молчала. Вероятно, по ее убеждению, мой новый диагноз возвращал ей одиночество. Не исключено, что у нее, в противоречии с прежними временами, возникли и свои, личные проблемы. Может, ее уже сотрясали не только проблемы «других»?… Об этом я знать не могла.Неожиданно, что-то угадав, меня сзади обняла Лера. Семьи моей в палате уже не было. И Лера прижалась ко мне:– Я полюбила вас. И буду вам верна… До конца своих дней!На полгода верность мне была обеспечена. А каким образом… я не хотела думать.Вечером опять появился палатный врач.– И я поздравляю. Вслед за Бенционом Борисовичем. Рентген, слава Богу, не ошибся. – Он был порядочным человеком – и потому добавил: – Или мы ошиблись. Теперь осталась лишь ампутация.– Полная, – уточнила я.Он не возразил.– Она необходима… Иначе то, чего, как оказалось, нет, может возникнуть. Откладывать не стоит. Ни на одну неделю! – Он протянул мне какую-то бумагу. – Это вы должны подписать.– Что… это?– Удостоверить, что против ампутации вы не возражаете.Он протянул мне шариковую ручку.– Я это не подпишу.– Как же так? Вы обязаны.– Почему обязана? Это моя нога. И моя коленка… И моя жизнь.
1996 г.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14