Все имело значение! Мы часто слышим "Никто не забыт и ничто не забыто!" Разве это должно относиться только к военным подвигам? По-моему, ко всему доброму, что делают люди... Я это давно вам хотел сказать.
-- Вот и сказали, -- ответил Лукьянов.
-- Но как же, если вы пели... можно было не позвонить Виктору Макаровичу? Не проверить?... -- спросил отец.
-- Вы знаете, какие сейчас напряженные дни! -- ответил Лукьянов. -- У меня на календаре... там, в кабинете, записано: "Позвонить Караваеву". Хотел узнать о здоровье. В таком вот плане. Потому что директор Дома меня заверил... -- Лукьянов зашагал по комнате. -- Давно я не видел Виктора Макаровича. Должно быть, лет двадцать. В Дом культуры хожу главным образом на совещания. Времени нет. К сожалению... -- Лукьянов остановился. -- А он-то что же, не мог о себе напомнить?
-- Неудобно, наверно... напоминать, -- сказала мама.
-- У меня тоже одна голова! И в ней иногда не хватает места...
-- Сердце в этом смысле гораздо вместительней, -- уверенно сказал папа.
-- Да, понимаю. -- Лукьянов сел за стол, на котором стояли разноцветные телефоны. Он уже не был таким напряженным, стремительным. И хотя в кабинете у него шло совещание, он как будто не торопился. -- Нехорошо получилось...
-- Дирдом во всем виноват! -- сказал я.
-- Кто?
-- Директор...
-- Дирдом? -- Лукьянов громко захохотал. -- Это мне нравится! Очень подходит... Я думаю, еще не поздно переиграть!
Лукьянов нажал на кнопку. Вошла секретарша, и он сказал, чтобы она соединила его с Дирдомом.
Я думал, что Лукьянов будет кричать на Дирдома, стучать по столу. Но он не кричал.
Не поздоровавшись, он тихо и четко произнес:
-- Вы ввели меня в заблуждение. Виктор Макарович мог остаться! (Дирдом что-то ответил.) Консилиум? (Дирдом опять что-то сказал.) Сейчас у меня нет времени. Потом я вникну во все детали. А пока отмените приказ... То есть как поздно?
Дирдом что-то объяснял.
Ничего больше не сказав ему, Лукьянов повесил трубку.
-- В сегодняшней вечерней газете будет заметка: "Из театра -- в самодеятельность. Заслуженный артист приходит к детям!" Или что-то в этом роде, -- сообщил он. И взглянул на часы. -- Уже пять... Газета печатается.
-- Виктор Макарович говорил: "Я счастливый человек: никогда не расстаюсь с детством!" Теперь, значит, придется расстаться... -- сказала мама
-- Ни о коем случае! -- Лукьянов поднялся. -- Мы найдем другое место!
-- Другого места для него быть не может, -- сказала мама.
-- А не вернуть ли его на прежнюю должность?
-- Дирижером? Там ведь Маргарита Васильевна... -- осмелился возразить я.
-- Она вернется на свое прежнее место.
-- Виктор Макарович не согласится.
-- Почему?
-- Я вам не могу... объяснить. Лукьянов почему-то поверил мне.
-- Надо пораскинуть мозгами! -- По примеру отца он чуть не смахнул на пол письменный прибор. И обратился к маме: -- Вы зайдите ко мне завтра по этому вопросу. -- Потом обратился к отцу: -- А вы зайдите сегодня. По поводу третьего цеха... Надо пораскинуть мозгами!
Он ушел к себе в кабинет, так и не поинтересовавшись, кто я такой. Может быть, он догадался?
-- И все-таки я люблю его, -- сказал папа. -- Он -- голова.
-- А душа? -- тихо спросила мама.
-- И душа есть. Только ей некогда себя проявлять...
8
Когда я вечером пришел к Виктору Макаровичу, он уже все знал.
-- Откуда? -- спросил я.
-- Мне позвонил Петя Лукьянов.
Своих бывших учеников он называл так же, как называл раньше, когда они были детьми.
-- Но почему же вы не сказали нам, что Лукьянов пел у вас в хоре?!
-- Он сам об этом никогда не вспоминал... Я думал, что эта страница биографии ему почему-либо неприятна.
-- Неприятна? Ничего подобного! Просто он не стал певцом. Значит, практически это для него не имело значения!
-- Он был очень способным мальчиком. Не у меня... А потом. Побеждал на математических олимпиадах. Я на него не сержусь.
-- А на этого певца?
-- На Женю Наливина? -- Виктор Макарович помолчал. -- В ошибках учеников, вероятно, и учителя виноваты.
-- Ну уж нет! -- возмутился я. -- Только он виноват. Только он! И еще Дирдом...
-- Хорошо, что Маргарита Васильевна дирижирует хором, -- неожиданно сказал Виктор Макарович. -- Она все сбережет... Я уверен.
-- Сбережет! Она сбережет, -- закричал я. -- А с этим художественным руководством... Лукьянов сказал: "Нехорошо получилось". Он хотел все абсолютно переиграть. Но опоздал...
-- Это было бы невозможно, -- сказал Виктор Макарович.
-- Почему?
-- Ну, во-первых, Женя Наливин мой ученик. А во-вторых, победа за чужой счет... это почти поражение. -- Он подошел к окну. Мне показалось, для того, чтобы скрыть от меня лицо. -- Кажется, пора подводить итоги...
-- Ни за что! -- закричал я. -- Ни за что... Лукьянов с мамой еще такое придумают! А вы пока отдохните... Вот если бы мне предложили сейчас отдохнуть, я был бы счастливейшим человеком! А помните, вы сочинили две песни? Они ведь имели такой успех! Еще сочините... А мама напишет текст. Она сейчас как раз в литературном кружке!
-- Добрый ты мой "объявляла", -- сказал он, не отрываясь от окна.



1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16