Нарушителей ждет наказание».
«Еще какое», — подумал Питтман, наблюдая, как атлеты прошли к своей машине, хлопнули дверцами и двинулись вверх по холму в направлении школы.
Автомобиль скрылся за гребнем. Питтман подождал немного, чтобы полностью удостовериться в безопасности, не спеша поднялся с земли и повернулся в сторону леса: из кустов вышла Джилл.
— Ничего не понимаю, — сказала она. — Если это люди Миллгейта, почему они нас не стали преследовать?
— Возможно, получили распоряжение не покидать территорию Академии. — С этими словами Питтман вошел в тень деревьев.
— Скорее всего, какие-нибудь скромные преподаватели физкультуры в Гроллье, — предположила Джилл. — Тренер футбольной команды. Инструктор по гребле. Беннет послал их убедиться в том, что чужаки покинули территорию частного владения. Задержись мы, нас выпроводили бы силой.
Питтман перешагнул через ствол поваленного дерева.
— Теперь в Гроллье ждут прибытия подкрепления. Беннет был раздражен гораздо сильнее, чем того требовали обстоятельства. Кто-то наверняка предупредил его о возможности появления в школе нежелательных посетителей.
— И сейчас, надо полагать, он связался с кем надо по телефону.
— Верно, — ответил Питтман. — Если, конечно, убежден, что мы навсегда оставили Академию.
— А разве это не так? — заволновалась Джилл. — Вы хотите сказать, что не намерены возвращаться в Монтпильер?
— А что нам там делать? — Впереди между деревьями Питтман увидел серый «дастер». — Разве у нас есть какие-то другие варианты?
— Ну, а здесь что нам делать? Никакого Данкана мы не нашли. Может, он и не учился в Гроллье. Миллгейт мог просто бредить.
— Нет. Я должен это проверить. — Питтман влез в «дастер», откинулся на спинку сиденья. — Я возвращаюсь. Этой же ночью.
12
При свете молодого месяца в совершенно безоблачном небе Питтман перебрался через доходящую ему до груди ограду и вошел в тень деревьев. Одет он был в кроссовки и темный свитер, которые хранил в сумке. Черную вязаную шапочку, черную куртку и черные же перчатки. Все это и еще поясную сумку он купил в небольшом селении, в десяти милях от школы. Куртка имела объемистые карманы, и в одном из них сейчас находился кольт, а в другом — небольшой фонарь.
Питтман осторожно пробрался между деревьями и скоро вновь оказался на открытом месте, залитом лунным светом. Он опустился на корточки, вглядываясь в неясные силуэты зданий школы. Было около полуночи. Во всех корпусах, кроме административного, окна были темны. Уличные фонари освещали площадь и пространство перед входными дверями. Никакого движения на территории не было.
Тем не менее Питтман выжидал, оценивая ситуацию. Прогноз погоды, переданный по радио в машине, оправдался: было холодно и при дыхании Питтман видел, как изо рта идет пар. Он дрожал, но не столько от холода, сколько от страха. В Скарсдейле он тоже нервничал, но совсем по-другому. Ведь тогда он собирался покончить с собой, и взяло верх чувство фатальной неизбежности. Но теперь...
" — Итак, — спрашивал себя Питтман, — как же обстоит дело теперь?
— Ты, бесспорно, боишься. Боишься смерти. Значит, тебе есть что терять?
— Но что?
— Джилл?"
Эта мысль поразила его.
«На что ты надеешься?»
«Надежда». Это слово давно исчезло из его словаря. Теперь надежда вновь появилась. А вместе с ней и страх.
Питтман начал спуск по поросшему травой склону. Ничто не нарушало тишины, даже воздух словно замер, и только лицо ощущало слабое прикосновение ветерка. В сырой траве кроссовки пропитались влагой и холодили ноги. Не обращая на это внимания, Питтман не сводил глаз с выездного круга, а затем и с футбольного поля, пока продвигался мимо них. Силуэты школьных зданий четко вырисовывались на фоне гор.
Питтман много написал о войне и хорошо понимал, что снайперу с телескопическим прицелом ночного видения ничего не стоило его убить. Но с каждым шагом, с каждой секундой он чувствовал себя все увереннее. Не исключено, что здесь ему ничего не грозит, и все окажется значительно легче, чем он думал.
Где-то позади заржала лошадь, и Питтман замер, опасаясь, как бы этот звук не привлек чье-то внимание. Едва ржание смолкло, Питтман снова стал двигаться и ускорил шаг, чтобы поскорее оказаться в спасительной тени одного из зданий.
Снова воцарилась тишина. Двигаясь настолько быстро, насколько позволяла осторожность, Питтман обошел по периметру второе здание, стараясь не попадать в полосу света у входа. Он пересек площадь и, прижавшись спиной к стене, принялся изучать мельчайшие детали, различимые в окружающей темноте. Все его чувства были обострены до предела, он уже прошел в глубь территории, и это вселяло уверенность. Но страх не проходил. Он не мог унять дрожь, опасаясь, что в тишине таится опасность.
Питтман заставил себя оторваться от стены и перебежал к библиотеке. Но войти в освещенное пространство перед дверьми не осмелился, а отыскал запасной выход и повернул ручку. Увы! Дверь была заперта. А ведь главный библиотекарь хвастливо заявил, что в школе действует закон чести, и двери оставляют открытыми. Но, видимо, это появление Питтмана с Джилл так встревожило главу Академии. Беннет наверняка был предупрежден о возможности появления нежелательных посетителей.
«Но почему? — думал Питтман. — Что люди Миллгейта пытаются скрыть?»
Находясь в библиотеке, Питтман не обнаружил никаких признаков системы сигнализации. «По крайней мере, хоть об этом можно не беспокоиться», — думал Питтман, вынимая отмычки из рукоятки своего знаменитого ножа.
Скрежет металла заставил его поморщиться. Он был настолько резким, что вполне мог привлечь внимание.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106