— Пришло специальной почтой, — сказала она. — Я начала было открывать его вместе с остальной почтой, но, вы видите, здесь помечено:
“Личное”, подчеркнуто, и поставлен восклицательный знак. Мне показалось, будет лучше, если вы сами откроете его.
Миллер изучил конверт. Небольшой, но набит так, что, кажется, туда не влезет больше ни один лист бумаги. Миллеру стало жарко.
— Спасибо, Марджи. Наверное, это просто новая рекламная схема. Или какой-нибудь молодой архитектор, желая работать в нашей фирме, решил произвести на меня впечатление своим проектом.
— Конечно, там может быть все, что угодно, — лукаво сказала Мардж. — Но я подумала, не подписались ли вы на какой-нибудь порно-журнал тайком от жены.
Миллер деланно рассмеялся.
— Что бы там ни было, я за этим не посылал.
— Вы не собираетесь открыть его?
— Потом. Сейчас мне надо закончить с этим предложением. Необходимо убедить городской совет в необходимости этого проекта обновления.
Он опустил глаза на бумаги перед собой и изобразил полную сосредоточенность на цифрах стоимости проекта.
— Если я понадоблюсь, мистер Миллер, вызывайте. — Она ушла, закрыв за собой дверь.
Конверт с жирно написанной черными чернилами пометкой “Личное!” лежал на столе. Цена отправления, включая стоимость спецпочты, — девять долларов пятнадцать центов. Обратного адреса нет.
Почему я нервничаю? — подумал Миллер. Это просто конверт.
Он снова попробовал вернуться к своим цифрам, но конверт притягивал его. Миллер не мог отвести от него глаз.
Ладно, представим, что я вообще не открывал его, может, я выкинул его в корзину.
Нет, Мардж найдет и откроет его.
Тогда я могу прихватить конверт с собой и избавиться от него по пути домой. А если Мардж видела, что там внутри? Что это изменит?
На конверте пометка “Личное!”, в этом вся причина. После того, что ты нашел на дне собственного бассейна, тебе лучше повнимательнее прислушиваться к себе, когда начинают позванивать колокольчики тревоги твоей психики. Ты можешь не открывать этот конверт, но, черт возьми, лучше бы ты это сделал.
Миллер, не двигаясь, сидел за столом и смотрел на конверт.
Наконец он выдохнул и потянулся рукой через стол. Конверт был тяжелый и плотный. Миллер начал вскрывать его и замер.
Это может быть письмо-бомба, подумал он. Первый импульс — отбросить конверт на стол и выбежать из кабинета, но Миллер колебался. Подталкиваемый более сильным импульсом, он тихонько взял письмо и прощупал конверт. Содержимое было сплошным, никакого намека на пустоты под картоном, начиненные взрывчатым веществом. Миллер осторожно вскрыл конверт и заглянул внутрь.
Толстая пачка фотографий. Он посмотрел на верхнюю. Черно-белая фотография — копия снимка, сделанного годы назад.
У Миллера от ужаса перехватило дыхание. Он с отвращением просматривал снимки, ужас сменял еще больший ужас. Миллер задыхался.
Трупы. На верхнем фото — и на пачке фото под ним — трупы, горы трупов, тела, наваленные друг на друга, нелепые углы рук и ног, обтянутые кожей ребра. Впалые щеки, провалившиеся глаза, иногда открытые, обвиняли и после смерти. Губы запали в беззубые рты. Лица, искаженные гримасами боли и страха. Старики. Женщины. Дети.
Так много. Он чуть было не закричал.
8
— Это правда! Поверьте мне! Я не знаю! — настаивал Медичи. — Пожалуйста!
И снова Сет ударил его ладонью по губам. Парадоксально, но такой удар, хоть и причинял гораздо меньше боли, чем удар кулаком, мог скорее сломать волю Медичи, который не выносил унижений.
— Священник! — требовал Сет. — Кардинал Павелик! Я теряю терпение! Кто похитил священника?
— Если бы я знал, я бы сказал вам!
На этот раз Сет ударил Медичи по щеке, оставив на ней красные полосы. У Сета самого щеки стали красные, как и волосы. Его обычно невыразительные глаза светились от того, что, пожалуй, можно было назвать удовольствием.
Сосулька стоял в углу кухни в снятом ими заброшенном сельском доме и с интересом наблюдал.
Его интересовали две вещи: техника ведения допроса Сета и реакция на нее Медичи. Сет привязал пленника к стулу, накинул ему на шею петлю, один конец которой привязал к связанным за спинкой стула рукам Медичи. Каждый раз, когда Медичи дергался от удара, петля стягивала ему шею, а связанные кисти поднимались к лопаткам.
Изобретательно, решил Сосулька. Минимум силы — максимум эффективности. Жертва понимает, что, главным образом, сама является источником страданий. Он пытается уклониться от удара, но то, как он привязан, не дает ему это сделать, его тело становится его врагом. Его уверенность в себе, чувство собственного достоинства — растоптаны. “Ты вот-вот расколешься”, — подумал Сосулька. По щекам Медичи, подтверждая эту мысль, текли слезы.
— В последний раз спрашиваю, — требовал Сет. — Кто похитил кардинала?
Медичи отвел глаза в сторону, обдумывая ответ. От боли прояснилось в голове. Он трезво оценивал ситуацию. Никто из его людей не знает, где он. Никто не будет спасать его. Боль — не проблема, главное — выжить.
— Послушайте сначала. Почему вы не послушаете перед тем, как бить?
Сет пожал плечами:
— Я буду слушать только то, что мне нужно.
Медичи попробовал сглотнуть, но петля сильно сжимала горло.
— Я только посредник. Ко мне обращаются клиенты. Им нужны оружие, информация, команды поддержки и безопасные дома. Я поставляю им все это. Они не говорят мне, зачем им все это нужно. Я не спрашиваю.
Сет повернулся к Сосульке и изобразил зевок:
— Я спрашиваю его о кардинале, а он рассказывает мне историю своей жизни.
— Вы не даете мне объяснить! — сказал Медичи.
— Я дам, если ты что-нибудь скажешь!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109