Я имею в виду, что это очень распространенное в Германии имя. Там живут сотни, а может, и тысячи Францев Мюллеров. И лишь один из них командовал соединением SS.
Слоэн провел пальцем по мокрому кругу, который оставил на столе его бокал:
— В министерстве имеется фотография офицера SS, о котором мы говорим. У них также есть фото из эмиграционных документов вашего отца. Одно и то же лицо. Почему он исчез?
— Я не знаю! Господи, ему семьдесят три года. Куда он мог бежать? В министерстве юстиции ошибаются!
— Хорошо. Вы придерживайтесь этой позиции, а когда в министерстве решат придать гласности это дело, вы можете рассчитывать на статью в вашу пользу. Даже если они докажут виновность вашего отца, вы все равно будете представлены как невинный, любящий, но не знающий правды сын. С другой стороны — я предупреждаю вас, — если вы что-то умалчиваете, если вы обманываете, я поверну историю в обратную сторону. Вы и ваша семья превратитесь в соучастников.
— Я не обманываю.
— Продолжайте в том же духе. Это не просто очередная статья для меня. Я должен быть объективен, а я зол. В этой проклятой стране полно нацистских военных преступников. Я прямо сейчас могу дать вам дюжину имен и адресов. В этом нет тайны. В министерстве юстиции знают о них. Большинству из них ближе к семидесяти или чуть больше. Они поливают свои газончики, дают на чай разносчикам газет. Они приглашают соседей в гости. Я могу обвинить их на глазах их друзей. Это не имеет значения. Никому нет дела. Потому что они не создают проблем. Разве может быть, чтобы этот приятный мужчина, живущий по соседству, делал все эти ужасные вещи? И потом, все это было так давно. Зачем копаться в неприятных воспоминаниях?
— Вы преувеличиваете.
— Если бы! Наоборот. — Слоэн вытащил из кармана пиджака лист бумаги. — Это список, данный моими источниками в министерстве. Двадцать участников массовых убийств. Джек Потрошитель, Сын Сэма и Джон Вейн Гейси — любители по сравнению с этой бандой.
— И каждый из них военный преступник?
— Есть еще много других. Это только верхушка айсберга.
— Но если в министерстве известно, кто они…
— Почему они не были осуждены? Потому что после войны американская разведка заключила с ними сделку. Помогите нам использовать вашу шпионскую сеть против русских, а мы в обмен гарантируем вам неприкосновенность. Или: если вы не можете купить неприкосновенность, мы все равно не можем судить вас, так как преступления вами были совершены в Европе. Мы должны депортировать вас, но, с другой стороны, если мы лишим вас гражданства, ни одна страна не примет вас, так что мы повязаны с вами. Давайте забудем все это. Эти нацисты все равно скоро умрут. По крайней мере, несколько лет назад теория была такова. Группа идеалистически настроенных юристов из министерства решила как-то повлиять на правительство. В тысяча девятьсот семьдесят девятом году был организован Отдел специальных расследований.
— Значит, по отношению к этим людям из списка что-то делается.
— Да. Но недостаточно. Нельзя точно назвать цифру, но можно сказать, что в нашу страну въехало примерно десять тысяч нацистских военных преступников. Осудили сорок из них. Наказание заключалось в лишении гражданства и депортации.
— По отношению к участникам массовых убийств?
— Убийства не были совершены в США. В результате, единственное, в чем их обвинили, сокрытие настоящих имен и прочего для иммиграционных документов.
— Если бы об этом стало известно общественности, люди были бы возмущены.
— Думаете? В случаях, которые дошли до суда, друзья и соседи обвиняемых предпочли забыть о прошлом.
— В этом суть вашей статьи?
— Я хочу помочь министерству. Если я смогу поднять общественность, может быть. Отделу специальных расследований выделят больше ассигнований. Эти подонки — меня не волнует, в каком они возрасте — должны почувствовать тот же страх, который испытывали их жертвы.
— Включая и моего отца?
— Если он виновен, — сказал Слоэн, — да. Миллер перехватил его злой взгляд.
— Я верил своему отцу и уважал его всю свою жизнь. Если случится невозможное и в министерстве окажутся правы насчет него… Если их так называемые доказательства того, кто он на самом деле…
— Вы согласитесь с тем, что его следует судить?
— Даже мой отец… — Миллеру стало дурно. — Если он окажется виновен, даже мой отец не может быть прощен.
4
Несмотря на пятичасовое движение, Миллер умудрился проехать двадцатиминутный маршрут чуть больше чем за десять минут. Лифт целую вечность поднимался на пятый этаж. Открыв дверь с надписью “Миллер и компаньоны. Архитекторы”, он обнаружил, что секретарша еще не ушла домой.
— Как прошла ваша встреча, мистер Миллер? Вы получили заказ?
— Пока рано об этом говорить. Мне надо сделать кое-какие записи, Мардж. Если будут звонить, меня нет. Не прерывайте меня.
— Я вам понадоблюсь для диктовки?
— Нет, спасибо. Закончите печатать, идите домой.
— Как скажете…
Он вошел в свой кабинет, закрыл дверь и прислонился к ней спиной. Как поверить в то, что отец монстр, если любишь его?
Пот стекал у него по лбу. Через невероятно долгие пять минут машинка наконец перестала стучать. Он услышал щелчок выключателя компьютера и шорох чехла от пыли, накидываемого на монитор.
— До свидания, мистер Миллер.
— До свидания, — сказал он через дверь.
Звук удаляющихся шагов. Щелканье замка. Захлопнулась дверь в коридор. Тишина.
Миллер выдохнул, освободив от напряжения легкие, и посмотрел на сейф в правом углу комнаты. Два дня назад, получив фотографии трупов и пепла, он хотел уничтожить эти снимки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109