— С разрешения генерала, за вас, — сказал майор.
— С моего разрешения, за всех нас.
Он достал еще несколько кружек, корреспонденты подошли поближе, протягивая консервные банки, крышки от канистр, все, что оказалось под рукой. Першинг разлил виски, а затем выпрямился, поднял свою кружку и оглядел собравшихся.
— За сукиного сына Вилью и за нашу с ним встречу.
— Правильно, правильно. — Все подняли кружки и выпили.
Глава 44
Двое кавалеристов, совершенно голые, бежали по берегу к реке. Майор посмотрел, как они прыгнули в воду, подняв брызги.
— Ты, наверное, знаешь, что вся его семья погибла. Старик наконец посмотрел на него.
— Нет, — сказал он. — Я не знал.
— Прошлым летом. После того как его перевели в Эль-Пасо. Его семья была в Сан-Франциско и собирала вещи, чтобы последовать за ним. Ночью случился пожар. Погибли жена и три дочери. Спасся только младший сын.
Старик продолжал смотреть на него. Прентису этот взгляд был знаком. Так он смотрел, когда колонна двигалась в путь, и старик наблюдал, как майор целует дочь, сына и жену.
Майору стало не по себе от его взгляда.
— Он изменился, конечно. Немного похудел, постарел. Характер у него, правда, такой же, но теперь понятно, по какой причине. Один его адъютант говорил мне, что он стал гораздо больше жаловаться, чем раньше. Мало припасов, мало людей, и все такое. Как будто он заставляет себя о многом забыть и считает, что все должен делать сам, потому что не надеется на чью-либо помощь.
Старик отвернулся и стал смотреть на реку.
Они довольно долго молчали, и вдруг старик неловко поднялся и зашагал прочь.
Глава 45
Прентис сидел, прислонившись к дереву, и впервые за всю кампанию ел какое-то жаркое, которое приготовили для них мормоны. Он выудил кусок мяса, пропитанную соусом картофелину, отправил в рот и стал медленно жевать; внезапно он увидел, что рядом стоит старик.
— Не обременяйте себя благодарностью.
— Я не о том.
— Все равно мы теперь квиты.
Старик пожал плечами.
— Ты прав, в лошадях ты знаешь толк. Сейчас прежде всего надо раздобыть тебе новую винтовку.
Последних слов Прентис не расслышал. Он еще некоторое время жевал, потом проглотил еду, отставил тарелку с ложкой и скосил глаза на старика, желая понять, правильно ли он понял его слова и действительно ли это означало то, что он думал.
Старик по-прежнему стоял рядом.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ
Глава 46
Джорджия, 1864.
До них уже дошли слухи, что сожгли Атланту. Теперь ходили слухи о том, что еще янки собираются сделать. Конфедерат генерал Гуд отошел от Атланты на север, и многие думали, что Шерман отправится за ним. Никто не думал о том, что случилось в Виргинии, и не догадывался, что случившееся однажды повторится. Даже когда уже не оставалось сомнений, они не могли до конца поверить в это. Вместо того чтобы двинуться за Гудом или избрать себе другую военную цель, Шерман оставил свои позиции и, чтобы деморализовать южан, повернул свои шестьдесят тысяч человек из Атланты к Саванне и морю, уничтожая и поглощая все на своем пути.
Ноябрь, самое подходящее время для таких дел. Как сказал позже один историк: “Они двигались шестидесятимильным фронтом по богатой земле, где только что собрали урожай, амбары были забиты зерном и фуражом, коптильни ломились от окороков и бекона, на полях пасся скот. Ежедневно каждая бригада отряжала фуражную роту человек из пятидесяти, которая прочесывала местность на несколько миль с каждого фланга от линии марша бригады. Захватывая повозки и телеги крестьян, они нагружали их ветчиной, яйцами, кукурузой, цыплятами, индейками и утками, сладким картофелем и всем, что можно было увезти, и каждый вечер доставляли свой груз в бригадные штабы. Другие роты пригоняли скот. То, что солдаты не могли забрать с собой, они уничтожали. Чтобы не тратить патронов, они рубили саблями свиней, а лошадей и мулов убивали ударами топоров по голове. С рассвета до заката тощие ветераны, привыкшие к галетам и солонине, обжирались ветчиной, мясом и свежей говядиной и, продвигаясь по штату, сделались толстыми и гладкими. Потолстели и негры, которым они отдавали плантаторскую еду и которые ликовали при приближении армии, как живое воплощение песенки:
Скажи, черномазый, видал ты, Как по дороге впопыхах Хозяин драпает усатый, Побрал его бы прах?
Удрал хозяин, хей-хо! А негр остался, хо-хей! Наверно, близко царство Божье, И наступает Юбилей.
И действительно, тот год оказался счастливым для негров, так же как для хохочущих ветеранов Шермана марш этот был чем-то вроде пикника. От фланга до фланга на протяжении шестидесяти миль поднимались столбы дыма: наступающая армия все разрушала. Склады, мосты, сараи, мастерские, депо и фабрики были сожжены. Не пощадили даже домов, особенно старались “обормоты”: дезертиры, сорвиголовы и мародеры с Севера и Юга, которые участвовали в марше ради добычи. Эти люди заставляли стариков и беспомощных женщин показывать им тайники, где прятали серебро, драгоценности и деньги. В грязных подкованных башмаках они плясали на белоснежном белье и сияющих столах, ломали мебель ружейными прикладами, рубили саблями пуховые постели и колотили окна и зеркала пустыми бутылками. Шерман мог бы приструнить их, но не очень-то старался. “Война — это жестокость, и ее нельзя смягчить”, — сказал он жителям Атланты, и намерением его было показать, что Конфедерация не в состоянии уберечь от нее своих людей”.
Их ферма была посреди штата, как раз на линии наступления, хотя они узнали о нем слишком поздно. Однажды утром в сарае оказались грабители. Отец попытался остановить их, и они застрелили его.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62