— Короткое, всего в четыре буквы, слово рыбьей костью застряло в горле Эрика.
— Да, Стюарт Донован, они вместе ходили под парусом. Однажды вечером Уинстон принес домой странную пишущую машинку, заявив, что это — антиквариат, а самое главное — подарок Стюарта. На мой взгляд, это был не антиквариат, а рухлядь, но спорить я не стала. А когда муж умер... — Миссис Стюарт запнулась, потом заговорила чуть глуше: — Я решила продать ее вместе с лишней мебелью.
...Эрик вышел из машины. Солнце село, быстро сгущались сумерки. Вдыхая соленый воздух, он смотрел на вывеску над дверью небольшой мастерской: «Печатные машинки Донована, ремонт и продажа». Сначала молодой писатель планировал найти мастерскую, а на следующее утро вернуться и потолковать с Донованом. Сквозь опущенные жалюзи сочился свет, и, несмотря на табличку «Закрыто», было ясно, что в мастерской кто-то есть.
Эрик постучал, жалюзи приподнялись, и в окно выглянул какой-то старик.
— Закрыто! — чуть слышно донеслось через оконное стекло.
— Пожалуйста, это очень важно!
— Закрыто! — повторил старик и опустил жалюзи.
— Уинстон Дэвис...
Удаляющаяся фигура тут же остановилась. Снова подняв жалюзи, старик выглянул в окно.
— Вы сказали «Уинстон Дэвис»?
— Пожалуйста, мне нужно кое-что о нем узнать...
Тихо щелкнул замок, дверь открылась, и старик уставился на Эрика из-под кустистых насупленных бровей.
— Вы Стюарт Донован?
— Да, — кивнул старик, — мы с Уинстоном много лет дружили.
— Именно поэтому я и пришел.
— Заходите, — удивленно сказал Донован. Невысокий, худой, он опирался на деревянную палку. На нем был двубортный костюм с бабочкой из тончайшего шелка. Ворот рубашки слишком широк для тонкой морщинистой шеи. От желтоватой, будто пергаментной кожи пахло мятой.
— Хочу кое-что вам показать, — заявил Эрик и, бросившись к лимузину, принес в мастерскую печатную машинку.
— Ах, вот в чем дело... — Блеклые голубые глаза расширились от удивления.
— Да, ваш подарок Уинстону.
— Откуда вы...
— У старьевщика купил.
Донован застонал, закрыв лицо руками.
— Машинка сломалась, — объявил Эрик. — Сможете починить?
— Значит, вы знаете...
— Ее секрет? Да, конечно! Послушайте, она мне очень нужна. Если не почините...
— Вам конец? Уинстон то же самое говорил, — усмехнулся старик. — Пару раз, когда она ломалась, прибегал ко мне в полной панике: «Договора! Авторские! Если не починишь, я пропал!» Что ж, я всегда был рад помочь старому другу. — В голубых глазах появился блеск.
— А мне поможете? Заплачу, сколько скажете.
— Ну, расценки у меня для всех одинаковые! Я ведь уходить собирался, жена ждет к ужину... Надо же, эта машинка была моей тайной гордостью... Поставьте ее на стол! Я посмотрю, в чем дело. Хотя бы ради памяти Уинстона...
Освободившись от тяжелой ноши, Эрик растирал онемевшие руки.
— Одного не пойму: почему вы одной машинкой ограничились? Это ведь золотое дно!
— Я собрал несколько...
Колени мелко задрожали.
— Человек я довольно обеспеченный, за деньгами не гонюсь. У богатых столько проблем, — вздохнул старик. — Взять, например, Уинстона. Под конец в комок нервов превратился, боялся, что машинка во время ремонта сломается. Эх, не надо было ему ее дарить, но он не жадничал, десять процентов от гонорара мне отдавал.
— Обещаю вам пятнадцать, только, пожалуйста, почините!
Напевая какую-то старую мелодию, Донован аккуратно разобрал корпус и проверил рычаги.
— В принципе, проблема ясна, — заявил он.
— Скоба треснула! — подсказал Эрик.
— Ну, это не главное, скобу можно заменить.
Эрик вздохнул с облегчением.
— Тогда, если не возражаете...
— Клавиши заблокированы, потому что треснула скоба, — продолжал старик, — а до того, как это случилось, эта модель... хм, работала не так, как нужно. Не сочиняла...
Сейчас его вырвет... Эрик кивнул.
— Основная проблема в том, что машинка исписалась. В ней не осталось слов, если так можно сказать.
Молодой писатель зажал рот руками. Не может быть... Не может быть...
— Так добавьте!
— К сожалению, не могу. Словарный запас не восполняется, сам не знаю, почему. Сколько раз пробовал — ничего не выходит. Нужно собрать новую машинку...
— Ну, так соберите! Заплачу, сколько скажете.
— К сожалению, не могу, сноровку потерял. Пять первых моделей получились удачными, шестая и седьмая барахлили, восьмая вообще не удалась, и больше я не пытался.
— Так попробуйте еще раз!
— Не могу! Не могу... Не представляете, как это тяжело. Я потом неделями не способен разговаривать, слов нет...
— Боже милостивый, постарайтесь!
— Очень жаль, — покачал головой Донован.
За щуплой спиной старика на низеньком полированном столе молодой человек увидел машинку. То же самое убожество: шишечки, рычажки, кнопочки, завитушки.
— Тогда вон ту за миллион отдайте!
— Исключено, — покачал головой старик. — Это моя собственная, для детей собирал. Сейчас они уже взрослые, и с машинкой играют внуки.
— Два миллиона! — настаивал Эрик, думая о доме в Нью-Йорке, вилле на Малибу, ранчо в Бимини, яхте и красном «Феррари». — Черт побери, три!
Шесть дней, осталось всего шесть дней, придется по десять часов в сутки печатать.
— Вы просто обязаны продать мне машинку!
— Простите, но нет! Я старик, зачем мне деньги?
Кровь ударила в голову. Недолго думая, писатель схватил машинку и бросился вон из мастерской. Старик попытался его остановить. Отбиваясь, молодой писатель сбил его с ног.
— Машинка моя! — рыдал старик. — Я для детей ее собирал!
— Четыре миллиона! — орал Эрик.
— Ни за какие деньги в мире!
Донован схватил Эрика за ноги.
— Вот черт! — пробормотал писатель, взял стоявшую у стены трость и ударил Донована по голове.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92