— Я пролистал альбом с зарисовками. — Сад, ферма, пруд, скала...
— Да, узнаю эти места!
— Я надеялся, что, увидев их, пойму, что случилось с Майерсом. Он ведь тоже туда ходил... Все они в радиусе пяти километров от деревни. Некоторые рядом друг с другом, так что найти было несложно. Все, кроме одного.
Какой из видов я не смог найти, Кларисса не спросила. Лишь покачала головой и озабоченно потерла подбородок.
Освобождая ван-дорновский номер, пришлось захватить и наброски Майерса. Теперь они валялись под кроватью.
— Смотрите, это мой друг нарисовал. Он любитель, так что качество соответствующее; и все-таки ясно, что вид один и тот же.
Со дна стопки я вытащил эстамп Ван Дорна.
— Вот, этот пейзаж я не нашел. Кипарисовая рощица в лощине, а вокруг скалы. Я расспросил местных; где это, никто не знает. А вы? Скажите, пожалуйста! Недаром же Майерс дважды рисовал эту рощицу.
Кларисса нервно ломала руки.
— Простите...
— Что?
— Не могу вам помочь.
— Не можете или не хотите? Вы не знаете, где эта рощица, или не хотите мне помочь?
— Сказала же, не могу!
— Что творится у вас в деревне, Кларисса? Что вы все скрываете?
— Я старалась, все возможное сделала... — Качая головой, девушка подошла к двери. — Зачем ворошить осиное гнездо? Не просто же так люди хранят тайны...
Я вышел за ней в коридор.
— Кларисса...
— Север, — прошептала она помертвевшими губами. По щекам потекли слезы. — Благослови вас бог! Буду молиться за вашу душу!
Кларисса нежно провела по моей щеке и через секунду исчезла.
Страх ледяными щупальцами сжал сердце.
* * *
Минут через пять я уже вышел из отеля. Разыскивая виды, с которых Ван Дорн писал свои пейзажи, я всегда выбирал самые легкие маршруты: восток, запад, юг. На севере лишь поросшие деревьями холмы, по словам местных жителей. Ничего особенного или связанного с Ван Дорном.
«А как насчет кипарисовой рощи?»
«Нет, кипарисы там не растут, только оливы».
Деревня Ла-Верж расположена на южной оконечности долины, на западе и востоке ограниченной скалами. Наверное, стоит взять напрокат машину... Сказано — сделано, и, подняв клубы пыли, я помчался на север навстречу стремительно приближающимся холмам. Похоже, местные не обманули: на склонах действительно растут оливы, однако высокие, свинцового цвета скалы я, бесспорно, видел на полотнах Ван Дорна. Вьющаяся дорога привела к вершине. Отыскав укромное местечко, я припарковал автомобиль.
Так, куда дальше? Поддавшись порыву, я пошел налево по петляющей среди скал и деревьев тропке.
Сейчас это решение кажется вполне объяснимым. С левой стороны склоны крутые, скалы дикие, неприрученные. Только такие и могли понравиться голландцу.
Какая-то неведомая сила тянула меня вперед. Время летело со сверхъестественной скоростью. Когда ставил машину, было пятнадцать минут шестого, а сейчас уже восьмой час.
Малиновое солнце садилось за вершины западных холмов, а я все шел, позволяя диковинному пейзажу указывать путь. Горные кряжи и ущелья напоминали лабиринт, но в тупик я ни разу не зашел. Воистину, меня будто кто-то вел. Я обогнул утес, сбежал по поросшему колючками склону и, не обращая внимания на разорванную рубашку и расцарапанные в кровь ладони, остановился на краю глубокой лощины. Вот она, пропасть! На склонах действительно растут кипарисы, а огромные, торчащие между деревьями валуны образуют некое подобие грота.
Лощина довольно глубокая. Хватаясь за валуны, я пытался обойти колючие кусты ежевики. Острые шипы распороли руку в кровь, однако желание спуститься на самое дно оказалось сильнее боли.
Поросшая кипарисами, утыканная валунами и окаймленная шипами лощина фигурировала не только на эстампе Ван Дорна, но и на неумелых рисунках Майерса. Что же так поразило их воображение?
Ответ обнаружился сам собой, причем услышал я его раньше, чем увидел. Сначала звук был слабым. Может, осиное гнездо рядом? В ушах закололо, по коже побежали мурашки: какой ужасный звук, пронзительный и такой высокий, чем ближе, тем меньше он напоминал жужжание...
Скорее плач и крики, доносящиеся откуда-то издалека.
Пытаясь отрешиться от неприятного звука, я шагнул к кипарисам. Мурашки на коже превратились в зуд, уши заложило; пришлось зажать их руками. То, что я разглядел между деревьями, заставило в ужасе отшатнуться. От кипарисов на меня бросилось что-то маленькое...
Крошечное существо кольнуло правый глаз. Боль такая, будто сетчатку пронзила раскаленная добела игла. Я закричал.
Страшная боль растекалась по всему черепу, давя на виски. Колени задрожали, перед глазами потемнело, и я провалился в пустоту.
* * *
В деревню я вернулся лишь после полуночи. Жгучая боль немного унялась, но панический страх сжимал в железных тисках. Нет, нужно держать себя в руках! Борясь с дурнотой, я приехал в клинику и потребовал адрес Клариссы. Дежурная медсестра нахмурилась, однако адрес дала. Даже не поблагодарив, я погнал к небольшому коттеджу в пяти кварталах от клиники.
В окнах свет. Я постучался. Никто не открывал. Постучался сильнее. Послышался легкий шелест шагов, и дверь наконец открылась. Буквально влетев в гостиную, я не заметил ни прозрачной ночнушки Клариссы, ни обнаженной женщины, которая, прикрывшись простыней, тут же бросилась в спальню.
— Что вы себе позволяете? Разве я вас приглашала?! Ничего подобного...
— Объяснять нет времени! — перебил я. — Срочно нужна ваша помощь.
Кларисса попыталась прикрыть грудь руками.
— Меня ужалили! Наверное, какая-то инфекция... Может, антибиотики помогут? Или противоядие? Что угодно, только спасите, не дайте умереть!
— Что случилось?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92