Цыба и Вагин бросились туда и схватили его. Впоследствии он скончался, так и не сказав, кто он такой и по заданию кого совершил этот террористический акт.
За свои подвиги в борьбе с терроризмом майор Степин был награжден орденом Красного знамени, а капитан Цыба и сержант Вагин - орденами Красной Звезды.
Шестого ноября 1942 года в 16 часов начальнику отдела СМЕРШ московского корпуса ПВО полковнику Масленникову позвонили из Управления НКВД г.Москвы: «На Красной площади задержан на месте преступления боец стрелкового полка ПВО Дмитриев. Он сделал попытку террористического акта - стрелял по правительственным машинам из засады у памятника Минину и Пожарскому».
Москва готовилась встретить 24-ю годовщину Октябрьской революции. Серые холодные дома, занавешенные окна, ежедневный вой сирен воздушной тревоги, пулеметные очереди, артиллерийские разрывы в небе в перекрестье прожекторов.
В тот день я сидел в кабинете в здании бывшего Наркомата заготовок в Уланском переулке, где размещался штаб Московского корпуса ПВО. Я работал старшим оперуполномоченным особого отдела корпуса. Зашел секретарь отдела и сказал, чтобы я срочно явился к Масленникову. Без всяких предисловий тот приказал мне вызвать оперуполномоченного Долбилина с материалами на рядового Н-ского стрелкового полка Дмитриева. Потом, помедлив, добавил: - На Красной площади страшная неприятность…
Долбилин явился минут через тридцать и наскоро рассказал мне о происшедшем. Из засады у памятника Минину и Пожарскому боец Дмитриев несколько раз выстрелил по машинам, выезжавшим из Спасских ворот. Одна пуля разбила фару в машине Микояна. Люди, к счастью, не пострадали. Дмитриева тут же схватили дежурившие на Красной площади работники НКВД.
Незадолго до этих событий Дмитриев был переведен из зоны охраны Рублевского водохранилища в свой полк в Москву. В день покушения дежурил в гараже полка, расположенном недалеко от Красной площади.
Дмитриев родился В Москве в 1910 году в рабочей семье, родители его проживали в Москве, до этих пор никакими компрометировавшими его материалами органы не располагали.
Случившееся потрясло меня. Стрелять по правительству, когда враг на подступах к городу! Все руководство страны для нас умещалось тогда в родном слове - Сталин. Первый вывод напрашивался сам собой: значит, есть организация, которая сумела это совершить.
Вскоре вместе с Масленниковым мы были в здании НКВД. Привели Дмитриева. Среднего роста, среднего телосложения, круглолицый и темноволосый. Передо мной стоял мой ровесник. Растерянности или страха на его лице на было.
Первый вопрос задал начальник Управления НКВД Евсеичев:
- Что вас заставило совершить это преступление?
Дмитриев отвечал твердым голосом, полный уверенности в правоте своих действий. Я хорошо запомнил его слова.
- До войны, в газетах, по радио, в выступлениях руководителей всегда говорилось, что если начнется война, мы будем воевать на территории противника. Немец все дальше лезет, смотрите, уже до Москвы дошел. Поэтому я решил совершить свой суд за обман народа.
- Вы руководствовались своим мнением или выполняли чье-то задание? - спросил Евсеичев.
- Это было мое собственное решение.
Никто из нас не верил, что человек может решиться на такой отчаянный поступок в одиночку, но Дмитриев категорически отрицал свою принадлежнрость к какой-либо организации.
В тот же день я отправился к месту прежней службы Дмитриева в Рублево. Командир и сослуживцы Дмитриева отзывались о нем только положительно. В допросах прошла вся ночь. Вернувшись в Москву утром 7 ноября, я пошел к Масленникову, но тот был в отъезде, и заместитель начальника отдела Фетисов разрешил мне отдохнуть до его возвращения, никуда не отлучаясь.
Но день все же, несмотря на войну, был праздничный, и я решил ненадолго отлучиться и навестить своего сослуживца. Вместе пообедали и выпили по случаю праздника немного спиртного.
Бессонная ночь дала о себе знать, я прилег на диван, попросив товарища разбудить меня через пару часов, и крепко заснул.
Мне снился сон, что меня всюду разыскивает дежурный по отделу. Проснулся. Рядом, на топчане, спал мой товарищ. Часы показывали час ночи.
В ужасе, я побежал в отдел. Оказывается, тут уже подняли тревогу, разыскивая меня, и едва я вошел в кабинет Масленникова, он набросился на меня с бранью… В общем, итогом был мой перевод в другую часть, в особый отдел противовоздушной артиллерийской дивизии и больше к делу Дмитриева я отношения не имел.
Спустя несколько месяцев я узнал, что дело это закончено. Рядового Дмитриева судили по законам военного времени…
(Кожухов Ф.С. Покушение на Сталина в 41-м году. Совершенно секретно, N 4, 1994).
В СЕНТЯБРЕ 1944 ГОДА ОНИ ЕДВА НЕ ВЗОРВАЛИ СТАЛИНА
5 сентября 1944 года. Ночь. Пустынный перекресток у поселка Карманово Смоленской области. На посту - старший лейтенант милиции Ветров. Он в промокшей шинели. Глаза слипаются от усталости. Его подняли по тревоге: над линией фронта обстрелян немецкий самолет. И Ветров третий час стоит на раскисшей обочине, ведя наблюдение.
Машины, повозки… Тормозит мотоцикл, на котором двое военных - майор и его спутница, младший лейтенант. На груди майора - звезда Героя Советского Союза. Взяв до-ументы, Ветров читает: «Таврин П.И. зам. начальника ОКР „Смерш“ 39-й армии, 1-го Прибалтийского фронта». На войне было неписаным правилом: офицерам такого ранга вопросов не задают.
Но Ветров спросил: «Из Прибалтики на мотоцикле добираетесь?». «Это что за вопросы!» - прикрикнул майор. Однако его заносчивость Ветрова не смутила. «Странно, - подумал он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169