Две трети из примерно 6000 студентов прибывали в основном из Азии, Африки, Латинской Америки, одну треть составляли советские студенты.
Все проректоры по учебной части и работе со студентами-иностранцами были сотрудниками КГБ. Студенты-иностранцы размещались в общежитии, по трое в комнате, каждый третий студент всегда был русским. По прибытии студенты тщательно изучались сотрудником КГБ, и те, кто считался «перспективными», разрабатывались дальше. За остальными просто следили, обычно при помощи того самого третьего в комнате, делались периодические донесения, и студенты непрерывно «переоценивались».
В этот странный мир осенью 1968 года приехали братья Рамирес - не из бедности и отсталости «третьего мира», а из шумного Лондона. В отличие от многих своих однокурсников Ильич и Ленин не имели опыта лагерей беженцев на Ближнем Востоке. Им были незнакомы голод и нищета, как многим их коллегам из Африки, они не испытали жизни при тоталитарном режиме, в отличие от новых друзей из стран Варшавского пакта.
- Мой отец всегда учил нас задавать преподавателям вопросы, если мы чувствовали, что какое-либо из высказанных мнений… как это сказать… сомнительно. В Москве мы задавали вопросов много.
- Они должны были считан, вас подрывным элементом.
- Они считали некоторых из нас, включая меня, головной болью.
Мы быстро приближались к другому «минному полю» в нашей беседе. Вместо того, чтобы вмешиваться в ее течение, сделал обходной маневр.
- Ваш отец был также человеком, который учил вас, что Маркс и Ленин были людьми, оказавшими величайшее воздействие на историю человечества. Вот вы оказались в 1968 году в Советском Союзе. Выглядело ли это в некотором роде как возвращение на «историческую родину»?
- Не так заметно, но мы, конечно, стремились узнать действительность. Увидеть своими глазам советский образ жизни.
Мы много читали о нем, многое узнавали от нашего отца. Теперь мы имели возможность на практике испытать коммунистический образ жизни.
- И насколько действительность соответствовала теории?
- Очень плохо. Жизнь в России, а именно в Москве в период между 1968 годом и 1970, имела очень мало общего с учением Ленина. Я не говорю о простых людях. Я имею в виду власти. Они были абсолютно закостенелыми. В Москве впервые узнал, что означает «следование линии партии»: «Сегодня вечером вы должны присутствовать на собрании компартии Венесуэлы. В субботу после обеда вы должны присутствовать на собрании Ассоциации латиноамериканских студентов. Вы не можете выезжать из города без разрешения». И так далее…
- И какова была ваша реакция на эти инструкции?
- Послушайте, мне было девятнадцать лет, когда я поехал в Россию. Москва полна красивых молодых женщин, ищущих развлечений. Какой должна была, по-вашему, быть моя реакция? При выборе между обсуждением линии партии по вопросу о повстанческих действиях и приятным времяпрепровождением с музыкой, женщиной и бутылкой водки политическая дискуссия занимала очень низкое место в списке моих предпочтений.
В то время как большинство студентов Университета Пат-риса Лумумбы перебивались на ежемесячные советские стипендии в 90 рублей (в то время это было приблизительно 90 фунтов стерлингов), братья Рамирес регулярно получали чеки на две-три сотни долларов от своего отца, которые они щедро тратили на «сладкую жизнь» не только для себя, но и для всех своих друзей.
Когда власти хмурились, а КПВ возражала, Xoqe игнорировал признаки опасности, отметал их возражения в сторону и продолжал присылать деньги своим сыновьям.
В марте 1969 года университет переписал двести студентов за демонстрацию и беспорядки перед иностранным посольством.
Среди них был Ильич, которого также обвиняли в «хулиганских действиях» и нанесении ущерба личной собственности».
Все началось, когда около тридцати иранских студентов пролучили уведомление от своего посольства, что их паспорта не будут продлены. У некоторых изъяли старые паспорта. Таким образом, они были лишены шахским режимом своего гражданства и брошены в Москве.
Демонстрацию запланировали на экстренном собрании студентов, и 11 марта более двухсот студентов устроили столкновение с милицией и КГБ перед иранским посольством. По западным стандартам, столкновение было легким. Никого не застрелили.
Никого не били без причины. Для Москвы тех времен это было сенсацией. Трамваи со студентами останавливались до того, как они достигали района посольства Ирана, и многих, включая Ленина, бесцеремонно выталкивали наружу.
Ильича, с его светлой кожей и в меховой шапке, приняли за местного жителя и отпустили. Он попал в центр демонстрации, когда события уже кипели. Из портфеля его товарища, которого схватила милиция, выпала на снег большая бутылка чернил. Ильич подобрал ее и бросил, целясь в здание иранского посольства. Он вспомнил этот эпизод:
- Я промахнулся. Бутылка чернил угодила прямо в окно частной квартиры.
Ильича милиционеры подхватили под руки и забросили в милицейский фургон вместе с другми арестованными студентами.
Несколько недель у него на предплечьях оставались ссадины.
В конце концов милиция освободила студентов со строгим предупреждением, которое было продублировано университетскими властями.
К концу первого года учебы Ильич и Ленин успешно сдали экзамены за подготовительный курс русского языка и были зачислены на основной курс. Оба решили, что пришло время расслабиться.
- Мы запрыгнули в экспресс «Москва - Копенгаген», а оттуда отправились в Амстердам. У Ленина была гитара, а у меня - отличное настроение.
В то время, как и сейчас, Амстердам мог многое предложить своим гостям.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169