Что это просто неофициальный клуб для пройдох и комбинаторов, которые устраивают там попойки. Вот тебе и «гады в ямы с их гитар…»!По части сплетен госпиталь не уступит дамскому рукодельному кружку в маленьком городе, а больные легко раздражаются из-за любой мелочи. Потребовалось всего три месяца, чтобы праздные догадки сменились возмущением. Еще в январе 2112 года Сент-Олбанс был вполне благополучным госпиталем. А в марте психиатры уже забили тревогу. Снизился процент выздоровлений. Появились случаи симуляции. Участились мелкие нарушения распорядка.Перетрясли персонал. Не помогло. Волнение из-за палаты-Т грозило перейти в мятеж. Еще одна чистка, еще одна, но волнения не прекращались.Наконец по официальным каналам слухи дошли до генерала Карпентера.— В нашей битве за Американскую Мечту, — сказал он, — мы не имеем права забывать тех, кто проливал за нас кровь. Подать сюда эксперта по госпитальному делу.Эксперт не смог исправить положение в Сент-Олбансе. Генерал Карпентер прочитал рапорт и разжаловал его автора.— Сострадание, — сказал генерал Карпентер, — первая заповедь цивилизации. Подать мне Главного медика.Но и Главный медик не смог потушить гнев Сент-Олбанса, а посему генерал Карпентер разжаловал и его. Но на этот раз в рапорте была упомянута палата-Т.— Подать мне специалиста по той области, которая касается палаты-Т, — приказал генерал Карпентер.Сент-Олбанс прислал врача — это был капитан Эдсель Диммок, коренастый молодой человек, почти лысый, окончивший медицинский факультет всего лишь три года назад, но зарекомендовавший себя отличным специалистом по психотерапии. Генерал Карпентер питал слабость к экспертам. Диммок ему понравился. Диммок обожал генерала как защитника культуры, которой сам он, будучи чересчур узким специалистом, не мог вкусить сейчас, но собирался насладиться ею, как только война будет выиграна.— Так вот, Диммок, — начал генерал, — каждый из нас ныне прежде всего закаленный и отточенный инструмент. Вы знаете наш девиз: «Свое дело для каждого, и каждый для своего дела». Кто-то там не при своем деле в палате-Т, и мы его оттуда выкинем. А теперь скажите-ка, что же это такое — палата-Т?Диммок, заикаясь и мямля, кое-как объяснил, что это палата для особых заболеваний, вызванных током.— Значит, там у вас содержатся пациенты?— Да, сэр. Десять женщин и четырнадцать мужчин.Карпентер помахал пачкой рапортов.— А вот здесь заявление пациентов Сент-Олбанса о том, что в палате-Т никого нет.Диммок был ошарашен.— Это ложь! — заверил он генерала.— Ладно, Диммок. Значит, у вас там двадцать четыре человека. Их дело— поправляться. Ваше дело — лечить. Какого же черта весь госпиталь ходит ходуном?— В-видите ли, сэр… Очевидно, потому, что мы держим палату-Т под замком.— Почему?— Чтобы удержать там пациентов, генерал.— Удержать? Как это понять? Они что, пытаются сбежать? Буйные, что ли?— Никак нет, сэр. Не буйные.— Диммок, мне не нравится ваше поведение. Вы все хитрите и ловчите. И вот что мне еще не нравится. Эта самая классификация. При чем тут Т? Я справился в медицинском управлении — в их классификации никакого Т не существует. Что это еще за петрушка?— Д-да, сэр… Мы сами ввели этот индекс. Они… Тут… особый случай, сэр. Мы не знаем, что делать с этими больными. Мы не хотели огласки, пока не найдем способа лечения. Но тут совсем новая область, генерал. Новая! — Здесь специалист взял в Диммоке верх над дисциплинированным служакой. — Это сенсационно! Это войдет в историю медицины! Этого еще никто, черт возьми, не видел!— Чего этого, Диммок? Точнее!— Слушаюсь, сэр. Это бывает после шока. Полнейшее безразличие к раздражителям. Дыхание чуть заметно. Пульс слабый.— Подумаешь! Я видел такое тысячи раз, — проворчал генерал Карпентер.— Что тут необычного?— Да, сэр, пока все подходит под разряд Q или R. Но тут одна особенность. Они не едят и не спят.— Совсем?— Некоторые совсем.— Почему же они не умирают?— Вот этого мы и не знаем. Метаболический цикл нарушен, но отсутствует только его анаболический план. Катаболический продолжается. Иными словами, сэр, они выделяют отходы пищеварения, но не принимают ничего внутрь. Они изгоняют из организма токсины и восстанавливают изношенные ткани, но все это без еды и сна. Как — один бог знает!— Значит, потому вы и запираете их? Значит… Вы полагаете, что они таскают еду и ухитряются вздремнуть где-то на стороне?— Н-нет, сэр. — Диммок был явно смущен. — Я не знаю, как объяснить вам это. Я… Мы запираем их, потому что тут какая-то тайна. Они… Ну, в общем, они исчезают.— Чего-чего?..— Исчезают, сэр. Пропадают. Прямо на глазах.— Что за бред!— Но это так, сэр. Смотришь, сидят на койках или стоят поблизости. Проходит какая-то минута — и их уже нет. Иногда в палате-Т их две дюжины. Иногда — ни одного. То исчезают, то появляются — ни с того ни с сего. Поэтому-то мы и держим палату под замком, генерал. За всю историю военной медицины такого еще не бывало. Мы не знаем, как быть.— А ну, подать мне троих таких пациентов, — приказал генерал Карпентер.
Натан Райли съел хлеб, поджаренный на французский манер, с парой яиц по-бенедиктински, запил все это двумя квартами коричневого пива, закурил сигару «Джон Дрю», благопристойно рыгнул и встал из-за стола. Он дружески кивнул Джиму Корбетту Джентльмену, который прервал беседу с Джимом Брэди Алмазом, чтобы перехватить его на полпути.— Кто, по-твоему, возьмет в этом году приз, Нат? — спросил Джим Джентльмен.— Доджерсы, — ответил Натан Райли.— А что они могут выставить?— У них есть «Подделка», «Фурилло» и «Кампанелла». Вот они и возьмут приз в этом году, Джим.
1 2 3 4 5 6 7