Ведь сейчас собираться начнут. Не у всех же склероз. А я займусь кофе. Что у вас там есть?
---- Сами разберетесь, -- сказал Баржин.
-- Разберусь, естественно. -- Озол скрылся в кухню, и вскоре оттуда раздался его страдальческий голос: -- И когда я научу вас покупать кофе без цикория, Борис?
"Знает, -- решил Баржин. -- Конечно, знает. Ну и пусть". Почему-то ему стало полегче, -- самую малость, но полегче.
IV
Озол-таки знал.
С самого утра у него все валилось из рук. Даже правка старых рукописей, -- работа удивительно интересная, которой он всегда вводил себя в норму, -и то не шла. Он пытался читать, валяются на диване, курил( С четырех начал дозваниваться в лабораторию -- тщетно. И только около семи ему позвонил Гиго.
Итак, первая попытка оказалась неудачной. Плохо. Но и не трагедия.
-- С шефом здорово неладно, -- сказал Гиго. -- Я, конечно, понимаю, ему тяжелее всех нас, но( Он даже не попрощался ни с кем. Я такого не помню.
Ну, конечно, -- это же Баржин, "счастливчик Баржин", не знавший еще ни одного поражения, а когда накапливается такая инерция удачи, -- первый же толчок больно бьет лицом о лобовое стекло.
-- Ладно, -- сказал Озол. -- Это поправимо. Кстати, ты не забыл, что шеф сегодня именинник?
-- Но он никого не приглашал(
-- Я приглашаю, -- Озол повесил трубку.
Ему не нужно было напрягать воображения, чтобы ясно представить себе, как все это происходило: Озол хорошо знал и обстановку, и людей.
(Яновский увел Перегуда в физиологическую экспериментальную. Перегуд сел в кресло -- большое, удобное, охватывающее со всех сторон кресло энцефалографа; под потолком начала мерно вспыхивать -- три раза в секунду -лампочка; заунывно запел усыпляющий сигнал. Профессиональным, чуть театральным жестом Яновский поднял руку( Зойка с Лешкой и Борей-бис замерли в машинной, куда подавалась информация со всех налепленных на Перегуда датчиков. У дверей наготове стоял Зимин -- на случай экстренной медицинской помощи, хотя представить себе ситуацию, в которой такая помощь могла бы понадобиться, довольно трудно -- слишком проста схема эксперимента. Баржин заперся в своем кабинете. Гиго мягкой походкой горца прогуливался по коридору, где толкалась молодежь из обеих экспериментальных групп.
Время остановилось(
И теперь, трясясь через весь город в старенькой "волге", -- ему всегда удивительно "везло" на такси, -- Озол думал, что в неудаче этой есть определенная закономерность. Яновский( Впрочем, это последнее дело -- махать кулаками после драки. Ведь когда Баржин привел Яновского в лабораторию и сказал, что "Михаил Сергеевич любезно согласился принять участие в наших опытах", -- Озол был так же доволен, как и все остальные. Это сейчас легко говорить и думать, будто уже тогда у него было какое-то предубеждение.. Не было. Задним умом все мы крепки А тогда(
Яновский был человеком в своем роде удивительным. С детства он обнаружил в себе способность ко внушению, и нередко ею пользовался -- и в играх со сверстниками, и в школе на занятиях, а когда стал постарше, в отношениях с девчонками. Потом поступил в медицинский институт, окончил его и стал психотерапевтом. По отзывам -- неплохим. Но в один прекрасный день вдруг сменил белый халат на черный фрак и стал выступать на сцене -- новый Вольф Мессинг или Куни. Успех он имел потрясающий, на его вечера народ валил толпами. Как Баржину удалось уговорить его принять участие в их эксперименте -- до сих пор неизвестно. Но само то, что откопал Яновского Баржин, -свидетельство таланта Яновского, поскольку Баржин никогда не ошибался в этом. И все же( Было в нем что-то излишне, как бы это сказать( эффектное, что ли? Этакий новоявленный Свенгали. В кино бы ему -- Трильби мучить. Но это, опять же, задним умом.
Сам Озол был вовлечен в орбиту хомофеноменологии примерно через год после того, как Старик дал Баржину лабораторию. Однажды Баржин натолкнулся на научно-фантастический рассказ, в котором некий Озол писал о неиспользованных физических и психических возможностях человека. Идея как таковая была не нова и обыгрывалась в научной фантастике неоднократно. Но Озол нашел любопытное решение: стресс, но стресс "пролонгированный", длительный и управляемый. Лонг-стресс. Баржин показал рассказ Позднякову.
-- А что? -- сказал Леша. -- В этом есть нечто( Я и сам о чем-то таком подумывал. Прикинем?
-- Прикинь, -- сказал Баржин. -- По-моему, стоит. Я-то об этом не думал вовсе. Так что ты прикинь, а мы поищем этого парня. Как ты думаешь?
-- Давай, -- согласился Позняков, но было ясно что думает он сейчас уже только о лонг-стрессе
Найти Озола оказалось несложно. Хотя он не был членом Союза писателей, но состоял в какой-то секции, или чем-то в этом роде, и адрес дали сразу же. С такими людьми Баржину еще не приходилось встречаться. Было Озолу от силы лет тридцать: он был лохмат, бородат и усат, -- истинно поэтическая внешность. Резкий, угластый какой-то, иногда он бывал совершенно невыносим. И в то же время Баржин готов был голову отдать на отсечение, что Озол талантлив. Дьявольски талантлив.
Озол обладал буйной фантазией. Сам он объяснял это очень просто:
-- У всех вас на глазах шоры образования, специализации. А вот я человек простой, необразованный, -- Озол всегда бравировал своей десятилеткой, любил прикидываться этаким "мужичком из глубинки", -- я могу девять раз попасть пальцем в небо, зато уж десятый( Потому что меня не ограничивает знание всех законов. Помните старый анекдот про Эйнштейна: "Десять тысяч мудрецов знают, что этого сделать нельзя, потом появляется дурак, который этого не знает, и он-то делает великое открытие"?
1 2 3 4 5 6 7 8