Он был первым мужчиной в моей жизни, который проявил ко мне добрые чувства. Он научил меня, что самое лучшее рекомендательное письмо – твердый кулак, и не страшно, если за твердым кулаком прячется мягкое сердце.
Я потряс головой, отгоняя от себя образ Тима.
– А как же получилось, что с тех пор его никто не обнаружил? Ведь, судя по следам, здесь побывала уйма народу…
– Двадцать лет – относительно небольшое время, если сравнивать его с тремя с половиной тысячелетиями. А даже за этот срок никто не наткнулся на вход Несколько человек направились к автомобилю за палаткой, а Осима и Ренни принялись сбрасывать с каменной плиты чуть ли не метровый слой песка.
Хотя меня всегда интересовала работа археологов, я вынужден был вернуться к своим заботам. Преимущественно по той причине, что догадывался: собственно говоря, все только начинается. Или, по крайней мере, скоро начнется. Пока остальные возились с палаткой, я перехватил Силади и отвел его в сторону.
– Вы не уделите мне несколько минут, мистер Силади?
– Естественно, но сейчас очень важно…
– Не думаю, что это важнее, чем то, о чем хотел бы поговорить я.
После этих слов он пришел в себя.
– Конечно, конечно, – пробормотал он виновато и отвел глаза от остальных, которые как раз натягивали над входом палатку. – Як вашим услугам, мистер Нельсон.
– Мистер Силади, – начал я, пытаясь сосредоточиться, насколько это было в моих силах. – Как мне помнится, в одном из источников сообщается, что у пирамиды есть еще и другой вход.
– Обязательно должен быть! – оживился он. – Ведь и Субесипу, и грек входили не через вот этот вход. Но почему это так важно?
– Потому что… Говоря начистоту, очень многое зависит от того, найдем ли мы этот второй вход.
– Что вы хотите сказать?
– Видите ли… Людей Джиральдини – минимум человек восемьдесят. Мы можем избавиться от них, если закроем их в лабиринте.
Он несколько удивился и в замешательстве посмотрел на меня.
– Вы имеете в виду, что… навсегда? Тут меня взяла злость.
– А что имеете в виду вы? Что мы играем с ними в прятки, и когда они нас найдут, то мы закроем глаза, а они будут прятаться?
– Простите, – пробормотал он испуганно.
– Не знаю, когда полиция отпустит их. Но может быть, они уже на свободе.
– А палатка?
– Эта?
– Они ее легко заметят.
– Пускай себе. Именно этого я и добиваюсь.
– Только так мы сможем заманить их. Если они обнаружат палатку. И если не успеют тем временем найти другой вход.
– Это невозможно!
– Я тоже хочу так думать. Это наш единственный шанс. Если сможем застать их врасплох под землей.
– Но ведь… мы даже не знаем, что ждет нас там внизу!
– Верно. Но и они тоже не знают. Таким образом, у нас равные шансы. Наши даже немного лучше.
– Чем же?
– Если древние источники не лгут, мы все-таки имеем некоторое представление о том, что там под землей. А они не имеют.
– И вы полагаете, что… Ренци и Джиральдини спустятся вслед за нами?
– Я уверен в этом. Это слишком жирный кусок, чтобы они доверились своим людям. Успокойтесь, они все будут здесь.
– Я успокоился, – бледно улыбнулся он. – Хотя, раз уж мы об этом говорим, я был бы намного спокойнее, если бы, кроме нас, здесь никого не было.
– Мистер Силади… как только вы найдете другой вход, сейчас же скажите мне. Если же со мной что-то случится, спасайтесь через этот вход.
– Хорошо, но…
– Как вы считаете, где он может быть?
– По-моему, где-то недалеко от пирамиды.
– Понятно. Идем?
Он молча повернулся, а вслед за ним и я вошел в палатку.
Я никогда еще не бывал в египетской усыпальнице и, честно говоря, когда я по веревочной лестнице спустился в склеп, на меня тоже подействовали чары тысячелетий. Под подошвами моих сапог резко скрипел осыпавшийся песок, и свет фонариков оживлял нарисованные на стенах фигуры.
Охваченный суеверным страхом, я стоял посередине склепа и, вздрогнув, вернулся к действительности лишь тогда, когда Карабинас осветил своим фонарем зиявшее в дальнем углу помещения отверстие.
– Там! Там настоящий склеп!
Я вспомнил описание в дневнике Силади того дня, когда они пробились в склеп. Я буквально видел перед собой, как они один за одним вынимали из кладки камни, и после своего тысячелетнего сна это место упокоения постепенно, шаг за шагом, открывало им свои тайны.
Каменные плитки, которые когда-то скрывали дверь, лежали аккуратно уложенными кучками вдоль стен – я вспомнил, что складывали их Осима и Йеттмар. И все это было более двадцати лет назад! И тут неожиданно у меня возникло ощущение, словно и я был с ними вместе в тот день, когда они впервые увидели мумию Иму.
Карабинас остановился перед дверью и скользнул лучом фонарика по стенам склепа. Странные, изображенные в профиль фигуры слуг и царей смотрели на нас, словно негодуя, что мы снова вернулись и потревожили их вечный сон.
– Помните? – спросил Карабинас, когда мы один за другим перешли во второй склеп. – Здесь стоял маленький саркофаг, о котором мы подумали…
– Мы подумали, что в нем покоится младенец.
– Кто бы мог подумать о птице?
– Там был Иму!
– А там – канопа!
– Нет, ну как же, ты ошибаешься. Никое! Канопа стояла чуть-чуть дальше; стоит мне закрыть глаза – и сейчас же вижу ее перед собой!
– А здесь – тот мраморный шар…
– Мраморный шар!
Неожиданно все замолчали и в смущении уставились перед собой. Наверное, у них возникла мысль, что, может быть, для Ренни и Сети эти самозабвенные воспоминания не так уж приятны.
По Ренни не было видно, чтобы это его особенно волновало. Он стоял у стены, направляя фонарь на одну из надписей, иллюстрированную рисунками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136