– Кто ОНИ?
– Голограммы. Ведь изображение было трехмерным и перемещалось в пространстве. Вместе со звуком.
– На что ты намекаешь?
– Я только рассуждаю. Нам нужно найти проектор.
Я приподнялся на локтях и посмотрел на нее, видимо, чуть ли не со страхом, потому что она прижала мою голову к подушке и накрыла своими волосами.
– Если мы не верим в привидения и чудеса, то должны разыскать устройство, с помощью которого были переданы в комнату эти изображения.
Я снова выбрался из-под водопада волос.
– А ты не слишком рационалистична, Розалинда? Она покачала головой.
– Напротив. Но я уверена, что мы идем по верному следу… Кто-то передал эти изображения в комнату. Доказательством может служить и то, что запись потом повторили, к тому же дублированную.
– Передали? Но кто и как?
– Давай попробуем вспомнить предшествовавшие этому явлению секунды. Что ты можешь вспомнить?
– Ну… откровенно говоря, не так много. Все сидели, а Селия как раз несла кофе.
– Она открыла дверь.
– И сразу же закрыла.
– Есть. Поднос!
– Поднос Селии?
– А что же еще?
– Невозможно. Это самый обычный поднос. Она уже много лет разносит на нем кофе.
– Тогда что-то другое. Ты, например, что делал, когда Селия вошла в комнату?
– Я? Что же я делал? Ах, да. Я как раз листал* перевод демотической рукописи.
– Демотическую?
– Это более поздний вид письменности. • – Что было в ней?
– В рукописи?
– В ней, конечно.
– Более поздний вариант «Книги Мертвых», описывающий предшествующие бальзамированию и последующие…
Она содрогнулась, замолчала и прижалась своим лицом к моему.
– Не может быть, чтобы… от этой рукописи?
– Глупости, – сказал я. – Рукопись не имеет никакого отношения к Иму. И даже если бы имела… Мы договорились, что стоим на материалистической точке зрения. Если будем действовать иначе, то могут быть тысячи решений. А значит – ни одного.
– Ты прав, – шепнула она. – Тог да надо продолжать поиски. В комнате должен был находиться какой-то предмет, имеющий отношение к Иму, на который может пасть подозрение, что он работает как передатчик. Если не листки рукописи…
Я почувствовал, что все вокруг меня погружается во тьму. Дрозды прекратили свой рассветный концерт, влетели в комнату, расселись на стульях, на столе, некоторые даже устроились на люстре. Усевшись поудобнее, они вдруг начали увеличиваться в размерах, расти, потом слились в одного гигантского дрозда, который принялся молотить меня по голове острым клювом. Я схватился за голову, чтобы отогнать его, но тут Розалинда заметила, что со мной что-то происходит, потому что сквозь пелену тумана я услышал ее испуганный пронзительный крик:
– Петер! Что с тобой, Петер?
Я обнаружил, что уже стою полусогнувшись около кровати и предпринимаю жалкие попытки натянуть на себя брюки, хотя на мне еще нет белья. И при этом я безостановочно что-то бормотал себе под нос, словно рехнулся.
Розалинда выпрыгнула из постели, обняла меня и положила на лоб ладонь.
– О, Петер! Дорогой… Что с тобой? Только что еще… Я качнулся и вцепился в ее руку, чтобы не упасть.
– Роза… линда… – пролепетал я. – Нужно мне… пойти… в моем кабинете… он был там на столе!..
Она усадила меня на край постели и стала гладить по спине, как больного ребенка, пока я окончательно не пришел в себя.
Когда сотрясавшая меня дрожь почти прекратилась, она обхватила ладонями мое лицо и заставила посмотреть ей в глаза.
– Петер! Что случилось? Ты должен сказать, что случилось!
И туту меня в голове неожиданно прояснилось. Я ясно увидел перед собой тот момент, когда Селия вошла с подносом. Что-то оглушительно сверкнуло, в небе раздался грохот, и комнату залило голубым светом.
И этот голубой свет исходил с моего стола.
Из скарабея, который лежал возле рукописи «Книги Мертвых» под лампой.
Мы оба поспешно, путаясь в одежде, собрались и через каких-то полчаса были у меня в кабинете. Платаны купались в золоте рассветного солнца, а проникавшие в окно лучи рисовали красноватые узоры на креслах.
В комнате все еще царил беспорядок, хотя перед уходом опрокинутые стулья были поставлены на свои места. От пролитого кофе на ковре остались черные пятна, и рядом с пятнами были втоптаны в ковер несколько кусков сахара. Листки рукописи, перепутанные и помятые, лежали на столе.
А возле них, устало сложив свои крыльца на спине, прямо под лампой отдыхал священный жук египтян – сделанный из неизвестного материала скарабей. 16 октября Мы снова все собрались в кабинете. И все взоры были устремлены на крохотного скарабея, который, упоенный победой, лежал у меня на ладони.
– Не могу поверить! Просто не могу поверить! – воскликнул Карабинас и стукнул по подлокотнику кресла. – Ведь внутри у него ничего нет… Если бы он был не такой маленький, то сквозь него можно было бы рассматривать предметы!
– И однако ничего другого быть не может, – сказал я, – разве что…
– Разве что? – подняла глаза Селия.
– Разве что мы поверим в духов, то есть в сверхъестественное.
– Исключено, – проворчал Йеттмар. – У всего есть естественная, научно объяснимая причина.
– За исключением вещей, у которых такой причины нет, – поднял руку Хальворссон, и снова разразился бы жаркий спор, если бы я не вмешался.
– Предлагаю пока оставить в покое теоретические вопросы. Если моя догадка верна, то все в основном согласны с тем, что передатчиком мог быть только скарабей… или согласны все, за исключением Никоса.
– Постойте! – вклинился в мои слова грек. – Я тоже согласен. Просто я не в состоянии это воспринять!
Розалинда подошла ко мне и погладила жука по спине.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136