В любом случае, эта труха не подойдет. Он осмотрел рукоять своего меча.«Сталь. Кремень и сталь».Стоит ли пытаться высечь искру стальным лезвием меча, рискуя сделать его негодным для боя? В любом случае, стены землянки были сделаны из обмазанного глиной плетня, а не из камня, не говоря уже о кремне.Дождь теперь слабо, но настойчиво барабанил в переднюю стену. Луна, должно быть, опять спряталась, потому что он почти ничего не видел в темноте. Внезапно Руди почувствовал, что тот же прохладный ветер вьется из щелей двери. Он шевелился в сухом дереве, слабо, сухо шелестел среди листьев и перехватил дыхание в горле удушающей хваткой ужаса.«Кремень, – думал он сквозь панику, – нам нужно как-нибудь высечь искру».– На тебе есть какие-нибудь драгоценности? Вообще какие-нибудь камни?Она покачала головой, глаза ее были расширены.– Слушай, отныне всегда носи золотое кольцо с куском кремня размером с грецкий орех и никогда его не снимай, ты поняла?– Хорошо, – задыхаясь, прошептала она.«О чем, черт побери, я говорю? После этого ничего уже не будет».Альда притаилась сзади, отодвинувшись, чтобы не мешать его руке с мечом, хотя от страха ей хотелось прижаться к нему. Наверху, рядом с верхней частью двери, Руди услышал звук мягкого удара, как пробное постукивание пальцами, а потом слабое царапанье по толстому оконному стеклу. Его сердце сильно колотилось, разнося боль по всему телу.Руди думал: «Все, что я могу, это сделать выпад прямо и вниз по тому, кто войдет в эту дверь. Что будет камнем? Что – кремнем? Что даст искру? Господи, сделай так, чтобы Ингольд был здесь. Он может создать огонь одним взглядом на дерево. Интересно, смогу ли я сделать это?».К нему вернулись слова Ингольда, сказанные во тьме надвратной башни, когда огонь пламенел на его раскрытой ладони. «Вы знаете, что это... по тому настоящему имени, которым называете его..."Руди посмотрел на кучку дров, сухих листьев и трута, рассыпанных внизу. «Его настоящее имя...» Может, это было что-то вроде магического наименования огня. Но как ни называть его, огонь есть огонь.Запах у него был тот же и яркость. Он прикинул, какой будет запах, если зажечь те ветки – по-своему сладкий и резкий. Посыпятся шипящие маленькие золотые искры, слабые потрескивающие звуки. Он вызывал их в сознании, форму, запах и яркость, напрягая глаза и мысли, чтобы увидеть трут в сгущающейся темноте.Он видел лишь то, что комната постепенно исчезает; даже осознание присутствия Альды, стоящей на коленях рядом с ним, и своего ледяного страха смерти, ожидавшей за дверью, становилось менее важным, чем огонь, огонь просто как самоцель. Руди видел его, слышал, чувствовал его запах; знал, как он зашипит по этому труту. Сухие листья чуть трепетали от ветра. Издалека он видел Альду, прижимавшую сжатые пальцы к белым губам, все без единого звука.Отрешенно он увидел в своем сознании огонь в момент первой его вспышки и точно знал, как это будет. Он видел его, только еще не мог коснуться. Руди чувствовал, как его сознание и тело расслабились, переносясь на некое расстояние, его взгляд на мир изменился, сузившись до форм сухих листьев, трута и дерева, которые он мог видеть вполне ясно в полной темноте. Дрова, сухая кучка листьев, маленькие золотые искры, как звезды... Не двигаясь, переместил свое сознание от того места, где был, до того, где был огонь, так легко, словно сорвал цветок, растущий по другую сторону забора.Сверкнула внезапная короткая вспышка маленьких золотых искр, и пополз резкий сладкий запах горящих сухих листьев. Руди все еще отрешенно наклонился вперед, спокойный, немного удивляясь, не было ли это галлюцинацией, но все же уверенный, что нет, положил один трут, потом другой в огонь, настоящий огонь там, где раньше его не было. Свет быстро распространился по комнате, отбросив веселые тени через его лицо и отплясывая сверкающую сумасшедшую жигу триумфа, отразившуюся в маленьких точках света в глазах Альды, когда она молча приносила новые толстые поленья.И потом это ошарашило его, как удар дубины. «Я сделал это, – дошло до него, – я сделал это!» Жар обжигал его дрожащие пальцы и протекал в холодную плоть ладоней и лица. Ветер, так зловеще шелестевший за дверью, задрожал, потом ослабел и исчез, и снаружи землянки настала жуткая тишина, нарушаемая лишь слабой дробью стихающего дождя.Сознание Руди рокотало, как гром, в триумфальном бушевании. Казалось, часть его души кричала: «Я сделал это! Я вызвал огонь, и огонь пришел», – а другая говорила: «Я не мог сделать этого». Но реальней, чем что бы то ни было, глубже, в самом его сердце, было только спокойное знание, чистое и маленькое, как огонек, – он вспоминал о той первой вспышке пламени в сухих листьях и понимал, что смог это сделать только он.Потом Руди взглянул вверх и встретил полные ужаса глаза Альды. Они были дикими от страха, страха с примесью истерии, облегчения и суеверного ужаса, боязни Тьмы, огня и его. Он видел отражающуюся в ее глазах свою новообретенную мощь, чужую, чуждую и невероятную для других.Она не могла спросить, а он не мог ответить, и с минуту они лишь смотрели друг на друга в свете костра, как раньше они смотрели, потрясенные обоюдным осознанием своей страсти. Потом с рыданием, которое, казалось, исторгнет ее душу из тела, она бросилась в его объятия, дико плача, вцепившись в него, словно он был последней надеждой всей ее жизни. Магия, ужас и смерть отступили, напряжение схлынуло с почти физическим шоком, и он сжал хрупкую девушку в объятиях, которые, казалось, раздавят их, и зарылся лицом в ее черные волосы. Отчаянно они отдались любви на своих плащах, разложенных на полу, а огонь отбрасывал пляску их теней на низкие стропила.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90