Туманные язычки сплелись в устремленную кверху спираль, в недрах которой едва угадывалась фигура Ингольда с поднятыми руками и запрокинутой назад головой. Джил почудилось, что она слышит хлопанье крыльев и ощущает запах перьев и меднистый привкус крови.
Испуганно и яростно заржал мул, ощущая магию, наполнившую тьму. «Молодец, — подумала Джил. — Когда не надо, ты трясешься, зато не чуешь, что приближается буря, которая всех нас превратит в ледышки. Вот и говори после этого о животных инстинктах...»
Светящийся туман продолжал пульсировать, и все вокруг, — деревья и даже камни, — теперь казалось пронизанным собственным сиянием.
Джил слегка приподняла руку, прекрасно зная, что Ингольд уже не может видеть юз ее, и подумала: «Только не умирай...» В недрах светового кокона она видела, как Ингольд шевельнулся. От фигуры его разошлась волна тепла, — это атомы и молекулы его тела меняли очертания и природу. Туманная колонна вытянулась до небес, сперва на дюжину футов, затем на две... Ингольд закричал, то ли от боли, то ли от восторга. Клочья тумана стали разлетаться во все стороны...
Деревья содрогнулись в последний раз и замерли. Ингольд исчез.
Подойдя на то место, где он стоял только что, Джил опустилась на колени и коснулась земли. Та оказалась теплой на ощупь. Птичье перо лежало поверх отпечатка босой ноги.
Ночь внезапно показалась ей очень холодной.
Путешествуя с Ингольдом, а также с Ледяным Ястребом по окрестностям, Джил нередко видела гаенгу. В этих глубоких пещерах и колодцах много тысяч лет назад несчастных жертв казнили, выпуская из них всю кровь. Даже хотя эти ритуалы давно прекратились, туда редко кто осмеливался совать нос, и потому Джил надеялась, что не встретит по пути разбойников, Белых Всадников или бродячих алкетчских наемников. Никто из них по своей воле не сунулся бы под землю.
Торопливо шагая вперед, Джил напряженно прислушивалась, размышляя о том, сколько времени у нее осталось до прихода бури. Прочие маги не верили в способность Ингольда предсказывать погоду больше, чем за пару минут вперед. Но Джил ничуть не сомневалась в его талантах.
У нее было такое чувство, словно незримая стрела сейчас направлена прямо ей в сердце. Нет, даже хуже. После выстрела из лука человек еще может оправиться.
Жертвенный холм в Хиве был защищен старыми деревянными дверями, которые Джил собственноручно закрыла и заперла на засовы пару месяцев назад, когда впервые оказалась в этих краях. Запах диких животных напугал мула, и тот наотрез отказался входить внутрь, так что Джил пришлось затаскивать его силой. Уже больше двух часов прошло с того момента, как Ингольд исчез в светящемся столпе тумана.
«Скоро, — подумала она. — Очень скоро».
Волоски на затылке поднимались дыбом.
Из основного зала святилища узкий проход вел еще ниже под землю.
С помощью трута и огнива Джил подожгла костяной фонарь, наполненный сухим мхом. Света от него почти не было, но все же это казалось лучше, чем ничего.
Повсюду вокруг она видела разбитые черепа и расколотые кости. Люди пытались найти здесь прибежище от дарков, — но древнее зло настигло их.
Однако оставалось надеяться, что под землей Джил окажется в безопасности от ледяной бури, и студеный ветер не проникнет сюда. Из седельной сумы она достала вещи Ингольда, и его накидку набросила на мула, который вновь попытался ее укусить. Прижавшись спиной к стене, Джил съежилась, поплотнее запахиваясь в бурый шерстяной плащ, пахнущий дымом костров, травами и каким-то еще тонким привычным ароматом.
«Только не умирай».
Два дня пути до Поселений. Два часа лета для ястреба.
Если только ночной холод не убьет его. Если его не прикончит какой-нибудь хищник, — орловая сова или волк. Если он не забудет, что некогда был магом. Если вспомнит, что надвигается ледяная буря. Если вспомнит, как превратиться вновь в человека, когда достигнет цели.
Однажды Вот объяснил Джил, что маги гибли не из-за самих чар трансформации. Разумеется, случалось и такое, ибо заклятье требовало огромного напряжения сил. Но по большей части чародеи просто продолжали жить как животные, напрочь утратив память о человеческой магии, человеческом облике и всех человеческих привязанностях. Утверждали также, что более всего опасности подвержены те, кому трансформация дается легче всего. С четырьмя магами такое случилось в Кво, когда дарки уничтожили город.
Джил явилась в этот мир из Калифорнии и отказалась возвращаться только ради того, чтобы остаться с Ингольдом. Она смирилась с мыслью, что после его смерти останется жить в этом мире без него. Отныне и навсегда этот мир стал ее миром.
У нее вновь заболело лицо, и она посмотрела на свою ладонь, пытаясь вспомнить, откуда взялась эта резкая боль, и почему она помнит, как кровь стекала по пальцам и капала на сланч. Перед внутренним взором являлись смутные образы горы с ледяной сердцевиной, глубокого озера, синего, как сапфир... И неких существ, подобных ожившим самоцветам, которые смотрели на нее и знали ее имя. Взволнованная этими воспоминаниями, Джил вытащила из куртки завернутый в кожу Цилиндр. Он оказался довольно тяжелым, без единой трещинки, пузырька воздуха, без теней и каких-либо недостатков; нигде на поверхности не было ни единой щербинки, хотя предмет этот насчитывал три или четыре тысячи лет, а то и больше. Определить точно казалось невозможным. В тусклом свете лампы он блестел, как намасленный. Несомненно, Цилиндр был создан магией Былых Времен. Насколько могла судить Джил, в этом мире до последнего появления дарков очень любили всевозможные украшательства:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105