Когда Джил с изумлением приняла подарок и стала его благодарить, он лишь отмахнулся:
— Ты совсем замерзла.
Он помог ей подняться на ноги. И впрямь, стремительно похолодало...
— У тебя руки ледяные.
Джил поспешила спрятать руки под складками накидки как можно скорее.
Прошлой ночью ей снилась разрушенная вилла, в которой они ночевали, когда проходили через обезлюдевший город Зеннуак, — она видела во сне зеркало, которое нашла в одной из комнат, и кошмарное отражение в нем. Весь день она то и дело проверяла свои руки, впрочем, гладиатор, похоже, ничего не заметил. Он проводил ее до самых дверей.
Поблагодарив своего спутника, Джил заперла все ставни, зная, что при необходимости Ингольд сможет открыть их и снаружи. Затем она повалилась на тюфяк и заснула, словно накачавшись наркотиками.
Проснулась она в темноте от чьего-то стука.
— Это я, Джилли, — донесся до нее голос Ниниака. — Я уже стучал, — добавил мальчишка, когда она открыла дверь.
В желто-красном небе над городскими стенами садилось солнце, и разносился перезвон церковных колоколов. В воздухе висел запах горелого дерева. Чуть дальше по галерее болтали и занимались шитьем женщины, а мужчины пили вино и играли в кости.
Джил смахнула с лица рассыпавшиеся волосы.
— Все в порядке. — У нее кружилась голова, и было непонятно, откуда взялась такая усталость. — Что я могу для тебя сделать?
Мальчуган как-то странно поморщился, а затем протянул ей сложенный листок, — на таких лавочники делали подсчеты или писали друг другу записки, если только знали грамоту.
— Ингольд просил, чтобы я передал это тебе.
Там значилось: «Джил! Прости меня. Мне пришлось немедленно сбежать. Не знаю, откуда им стало известно, что я здесь. Хотя, возможно, это Хегда сообщила обо мне своим палачам, чтобы избавиться от дальнейших мучений. Старайся не выходить на улицу и береги себя. Я в безопасности, просто дождись».
— Он тебя бросил. — Голос Ниниака звучал без всякого выражения, но Джил чувствовала, что мальчишка очень зол.
Она покачала головой.
— Ему просто пришлось скрываться. Похоже, он встретил кого-то в толпе.
— Или просто дождался, пока ты отвернешься. — В серебристых глазах застыла боль каких-то старых воспоминаний. — Это ерунда, что ты некрасивая, и что у тебя шрам, все равно ты в сто раз лучше всех этих глупых девок, которые на улице бегают за мужиками. Какой болван!
С изумлением Джил осознала, что мальчишка, похоже, в нее влюблен. Скрыв улыбку, она промолвила:
— Нет, у Ингольда много врагов.
Ниниак протянул ей второй листок.
— Вот это он велел отдать тебе через три дня, если он не вернется.
Джил похолодела.
«Прости меня. Это все, о чем я прошу. Пожалуйста, пожалуйста, пойми.
Они слышат твоими ушами, они видят твоими глазами. Я догадался об этом, когда мы покидали Убежище... И также догадался, что ты последуешь за мной даже против воли, если я не возьму тебя с собой. Это было моим каждодневным, ежечасным кошмаром, — что я был вынужден так поступить с тобой. Если тебя не будет рядом, у меня появится шанс достичь пещеры ледяных магов прежде, чем они осознают, где я, и соберут всех своих габугу, подвластных им дуиков, горных обезьян, а, возможно, и войска Алкетча, ибо мы не знаем, насколько далеко простирается их влияние. Они узнали обо мне от дарков, в своих снах... точно так же, как дарки знали о них самих. А дарки поглотили мой разум...»
Джил перевернула листок. Почерк на другой стороне сделался почти неразборчивым.
«... и это видели ледяные маги. Они знают, что я представляю для них опасность. Возможно, это мой единственный шанс».
Джил словно бы услышала в этот миг их голоса, ощутила их ярость, когда они осознали обман, — и поняли, что он уже в пути.
Она почувствовала, как они призывают всех, кого только могут, — габугу, пещерных обезьян, мутантов, готовятся уничтожить его.
«Нет, — подумала она в ярости, чувствуя, как нарастает этот зов. — Нет!»
«Я люблю тебя, Джил. Если я не вернулся к этому времени, то уже не вернусь никогда. Благословляю тебя. Освобождаю тебя. Я лишь сожалею — сожалею всем сердцем, что не смогу проводить тебя обратно в Убежище. Но я не могу разорваться пополам. Прошу, пойми! Ты воин, и должна меня понять.
Пожалуйста, не презирай меня за то, что я вынужден был сделать.
Если я не вернусь, это значит, что я принял смерть от рук Ледяных Магов; и встретил ее с твоим именем на устах.
С безграничной любовью,
Инглорион»
Глава девятая
Руди проснулся от холода. От холода, от боли и от ощущения, будто ему нечем дышать. Он тут же осознал, что чувство это пришло к нему откуда-то издалека, от другого человека, но от этого оно не сделалось слабее.
«Ингольд! — подумал он, глядя во тьму. — Ингольд!..»
Ощущение не слабело, наоборот. Головокружение... Слепящий свет... Вот онемела левая рука... И ужасная боль, словно молотом, ударила по сердцу.
«Ингольд!»
Руди на мгновение утратил ориентацию. Он заснул у себя в комнате прямо над книгами, впустую разыскивая в них ответы на те вопросы, что так тревожили его...
Понемногу холод и боль отступали, утекали, словно дым, во тьму.
Дрожащими руками Руди достал из-под подушки свой кристалл. «Господи, этого не может быть! — Камень вспыхнул магическим светом. — Отвечай! Скажи мне, что это неправда!» Ничего. Серая злоба ледяных магов окутала его плотным непроницаемым коконом.
«Проклятье! Проклятье! Отвечай!»
Он опустил руки. Магический свет понемногу угас.
«Нет. Нет...
Не оставляй меня последним магом в этом богами проклятом мире! Не заставляй меня самому идти на бой с ледяными колдунами.
Я не справлюсь, черт возьми!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105