ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
– одно и то же (jasi gar touV nekrouV daimonaV).
Философия греческая, с самого начала давшая свою санкцию популярной идее Д. (в вышеприведенном изречении Фалеса), много способствовала ее дальнейшему развитию. Для Гераклита, стоявшего за внутренний смысл и связь всего существующего и отрицательно относившегося ко всяким внешним разграничениям, демоническая сила получала имманентный характер, совпадая с этическим самоопределением человека: hJoz anJrwpw daimwn. В пифагорейской школе демоны отожествлялись с душами, не теряя, однако, своего специфического характера, ибо души бывают разного рода: на небе они – боги, на земле – люди, а в срединном пространстве – демоны. Эмпедокл, соответственно своему основному дуализму, признавал добрых демонов, как порождение и служителей всемирной Любви (Filia), и злых, как порождение и служителей всемирной Вражды (NeicoV). С разных сторон индивидуальные мифологические черты в идее Д. сглаживались, разрешаясь в общих метафизических и этических понятиях. То же самое совершалось и с богами Гомера и Гезиода (теософия Орфиков, полемика Ксенофана против мифологии), и в результате этого двойного процесса получилась идея единого Божества, которому, вместе с собственным именем Зевса, возвращено первобытное неопределенное название демона: ?En kratoV, eiV daimwn geneto megaV arcoV apantwn. Та же идея, вполне освобожденная от мифологических воспоминаний, является в учении Анаксагора о едином Уме, зиждителе и управителе вселенной.
Удовлетворительный в смысле общей руководящей идеи, этот рациональный монизм не давал, однако, достаточного объяснения всей эмпирической действительности, со стороны как внешней (космической), так и внутренней (религиозно-нравственной) жизни. Поэтому не только софисты выступили за права иррационального факта против абсолютного разума, но и высший выразитель греческого духа, Сократ, с одной стороны, смеялся над неудавшеюся рациональною космологиею своего учителя Анаксагора, а с другой – подвергся обвинению в том, что вводить новых демонов – daimonia caina. Признавая, что мир и жизнь человеческая управляются единым верховным, целесообразно-действующим разумом, отожествляя добродетель с познанием истины, Сократ вместе с тем допускал в широкой мере чистоэмпирический, иррациональный (в смысле недоступности человеческому рассудку) характер тех способов и частных путей, посредством которых проявляется и осуществляется всемирная разумность. Этим объясняется его осторожное отношение к народной религии, а также его положительные показания об особых демонических внушениях, которые он лично испытывал. Сводя общую сущность нравственности к разумным понятиям, Сократ, на основании собственного опыта, в действительные условия для частных проявлений нравственной жизни вводил, сверх рациональных мотивов, и мистический элемент. Знаменитый «демон Сократа» (как он сам его понимал) был благотворное провиденциальное внушение, обращавшееся в единичных случаях к его разумной воле, но не в форме только внутреннего сознания, а и внешним ощутительным образом: Платон и Ксенофонт согласно свидетельствуют, что Д. говорил Сократу с помощью звука и знака – jwnh cai shmeion. По содержанию этих внушений, всегда целесообразных (в высшем нравственном смысле), их нельзя признать за простые болезненные галлюцинации, а по их ощутительной форме их нельзя отожествить с голосом совести или категорическим императивом. С буквою (но не со смыслом) Платонова и Ксенофонтова свидетельства согласно приводимое Плутархом мнение, что Сократов Д. выражался в чихании, которое было и jwnh, и shmeion. Более внимания заслуживает объяснение самого Плутарха: подобно тому как во сне, несмотря на бездействие внешних органов чувств, впечатления и внушения извнутри души облекаются в форму внешних чувств – мы видим образы, слышим звуки, – так у Сократа, и в бодрственном состоянии, внутренние внушения божества переходили во внешние ощущения. Другими словами, Плутарх приписывает Сократу то, что теперь наз. правдивыми или вещими галлюцинациями. Д., существование которого Сократ признавал как эмпирический факт, у его учеников стал опять предметом теоретических взглядов. Платон, с одной стороны, утверждает (в Тимее), что всякий мудрый и добродетельный человек, живой или умерший, имеет в себе самом нечто демоническое – daimonion ti, и потому его справедливо называть демоном, а с другой стороны (в Федре, Государстве, Федоне, Горгии), говорит, что каждому человеку по его собственному выбору дается Д. – руководитель, который, впрочем, отличается от руководимой души не по природе, а только по степени достигнутого совершенства. Ибо Платон признает сложную иерархию духовных существ, начиная от простых душ предков или домашних демонов и кончая небесными богами, непосредственно созерцающими единое верховное благо. В этом платоническом взгляде (систематически разработанном неоплатониками) основное различие оказывается не между богами и демонами (оно здесь второстепенно), а между единым абсолютным божеством и множественностью относительных, смешанной природы духовных существ, более или менее причастных божеству. Но меньшее добро есть то же, что зло – и так. образом возвращается чуждое первоначально платонизму представление дурного Д. Некоторые из писателей после-сократовской эпохи останавливаются на простом противуположении добрых и злых демонов (Исократ, Ксенократ, Эвклид, утверждавший, что у каждого из нас есть по два демона противуположного характера); у других писателей является тенденция только злых называть демонами, а добрых – богами (так, между прочим, у Плутарха).
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320 321 322 323 324 325 326 327 328 329 330 331 332 333 334 335 336 337 338 339 340 341 342 343 344 345 346 347 348 349 350 351 352 353 354 355 356 357 358 359 360 361 362 363 364 365 366 367 368 369 370 371 372 373
Философия греческая, с самого начала давшая свою санкцию популярной идее Д. (в вышеприведенном изречении Фалеса), много способствовала ее дальнейшему развитию. Для Гераклита, стоявшего за внутренний смысл и связь всего существующего и отрицательно относившегося ко всяким внешним разграничениям, демоническая сила получала имманентный характер, совпадая с этическим самоопределением человека: hJoz anJrwpw daimwn. В пифагорейской школе демоны отожествлялись с душами, не теряя, однако, своего специфического характера, ибо души бывают разного рода: на небе они – боги, на земле – люди, а в срединном пространстве – демоны. Эмпедокл, соответственно своему основному дуализму, признавал добрых демонов, как порождение и служителей всемирной Любви (Filia), и злых, как порождение и служителей всемирной Вражды (NeicoV). С разных сторон индивидуальные мифологические черты в идее Д. сглаживались, разрешаясь в общих метафизических и этических понятиях. То же самое совершалось и с богами Гомера и Гезиода (теософия Орфиков, полемика Ксенофана против мифологии), и в результате этого двойного процесса получилась идея единого Божества, которому, вместе с собственным именем Зевса, возвращено первобытное неопределенное название демона: ?En kratoV, eiV daimwn geneto megaV arcoV apantwn. Та же идея, вполне освобожденная от мифологических воспоминаний, является в учении Анаксагора о едином Уме, зиждителе и управителе вселенной.
Удовлетворительный в смысле общей руководящей идеи, этот рациональный монизм не давал, однако, достаточного объяснения всей эмпирической действительности, со стороны как внешней (космической), так и внутренней (религиозно-нравственной) жизни. Поэтому не только софисты выступили за права иррационального факта против абсолютного разума, но и высший выразитель греческого духа, Сократ, с одной стороны, смеялся над неудавшеюся рациональною космологиею своего учителя Анаксагора, а с другой – подвергся обвинению в том, что вводить новых демонов – daimonia caina. Признавая, что мир и жизнь человеческая управляются единым верховным, целесообразно-действующим разумом, отожествляя добродетель с познанием истины, Сократ вместе с тем допускал в широкой мере чистоэмпирический, иррациональный (в смысле недоступности человеческому рассудку) характер тех способов и частных путей, посредством которых проявляется и осуществляется всемирная разумность. Этим объясняется его осторожное отношение к народной религии, а также его положительные показания об особых демонических внушениях, которые он лично испытывал. Сводя общую сущность нравственности к разумным понятиям, Сократ, на основании собственного опыта, в действительные условия для частных проявлений нравственной жизни вводил, сверх рациональных мотивов, и мистический элемент. Знаменитый «демон Сократа» (как он сам его понимал) был благотворное провиденциальное внушение, обращавшееся в единичных случаях к его разумной воле, но не в форме только внутреннего сознания, а и внешним ощутительным образом: Платон и Ксенофонт согласно свидетельствуют, что Д. говорил Сократу с помощью звука и знака – jwnh cai shmeion. По содержанию этих внушений, всегда целесообразных (в высшем нравственном смысле), их нельзя признать за простые болезненные галлюцинации, а по их ощутительной форме их нельзя отожествить с голосом совести или категорическим императивом. С буквою (но не со смыслом) Платонова и Ксенофонтова свидетельства согласно приводимое Плутархом мнение, что Сократов Д. выражался в чихании, которое было и jwnh, и shmeion. Более внимания заслуживает объяснение самого Плутарха: подобно тому как во сне, несмотря на бездействие внешних органов чувств, впечатления и внушения извнутри души облекаются в форму внешних чувств – мы видим образы, слышим звуки, – так у Сократа, и в бодрственном состоянии, внутренние внушения божества переходили во внешние ощущения. Другими словами, Плутарх приписывает Сократу то, что теперь наз. правдивыми или вещими галлюцинациями. Д., существование которого Сократ признавал как эмпирический факт, у его учеников стал опять предметом теоретических взглядов. Платон, с одной стороны, утверждает (в Тимее), что всякий мудрый и добродетельный человек, живой или умерший, имеет в себе самом нечто демоническое – daimonion ti, и потому его справедливо называть демоном, а с другой стороны (в Федре, Государстве, Федоне, Горгии), говорит, что каждому человеку по его собственному выбору дается Д. – руководитель, который, впрочем, отличается от руководимой души не по природе, а только по степени достигнутого совершенства. Ибо Платон признает сложную иерархию духовных существ, начиная от простых душ предков или домашних демонов и кончая небесными богами, непосредственно созерцающими единое верховное благо. В этом платоническом взгляде (систематически разработанном неоплатониками) основное различие оказывается не между богами и демонами (оно здесь второстепенно), а между единым абсолютным божеством и множественностью относительных, смешанной природы духовных существ, более или менее причастных божеству. Но меньшее добро есть то же, что зло – и так. образом возвращается чуждое первоначально платонизму представление дурного Д. Некоторые из писателей после-сократовской эпохи останавливаются на простом противуположении добрых и злых демонов (Исократ, Ксенократ, Эвклид, утверждавший, что у каждого из нас есть по два демона противуположного характера); у других писателей является тенденция только злых называть демонами, а добрых – богами (так, между прочим, у Плутарха).
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320 321 322 323 324 325 326 327 328 329 330 331 332 333 334 335 336 337 338 339 340 341 342 343 344 345 346 347 348 349 350 351 352 353 354 355 356 357 358 359 360 361 362 363 364 365 366 367 368 369 370 371 372 373