Я спросил Алексея Ивановича, что из меня получится.
– Из тебя пока неизвестно что получится.
– Вот и хорошо, – ответил я. – Из Борьки – уже всем известно. Механик. А из меня – неизвестно. Может быть, артист или водолаз.
– Артист из тебя уже получился. Язык у тебя хорошо работает. Вот только руки за языком не поспевают.
Мне Алексей Иванович всегда про язык говорит. Но я на него не обижаюсь. Он мне нравится. И очки у него интересные – с двойными стеклами. Одна половинка для ближнего зрения, другая – для дальнего. Наверное, у него специальные очки, чтобы видеть, кто лодырничает.
Вначале по труду мы делали такие угольнички. На них полки подвешивают. Нам давали полоски железа. Их нужно было опилить напильником. Потом наметить керном, где сверлить, и просверлить дырки. А дальше уже и делать нечего – в тиски вставить и загнуть. Нам больше всего нравилось сверлить на станке. Дырочки ровные получались, как по циркулю. Только этот станок очень быстро сверлит. Возишь, возишь напильником – даже устанешь, пока заготовку опилишь. А к станку подошел – чик! – пожалуйста, четыре дырки. И удовольствия всего на полминуты. Мне даже поэтому сверлить жалко.
Но я и так больше всех насверлил. Десять дырок я выменял у Алика за два мелкокалиберных патрона. Восемь дырок мне подарил Борька. А шестнадцать дырок я стащил у Вовки Дутова. Мне просто надоело, что он всегда жадничает. Другие сделают заготовку и бегут к станку. А Дутов не бежит. Он весь урок дырки копит. А потом подойдет к станку и наслаждается, и сияет, будто его маслом намазали. Сразу по двадцать дырок сверлит.
Я подговорил Алика, чтобы он отозвал Дутова, а сам взял Вовкины заготовки и пошел к станку. Вот насверлился! А ребята по очереди отвлекали Дутова. Эх, он разозлился тогда. Он сразу сказал, что это я сделал, хоть и не видел. Он обещал, меня подкараулить после школы. Но после школы мы пошли с Борькой. А на двоих Дутов никогда не нападает.
Алику я за это отдал три своих дырки.
А Дутов теперь заготовки к тискам проволокой прикручивает, чтобы не украли.
Алексей Иванович нам все время обещал, что скоро шефы привезут токарные станки. На токарных ведь еще интереснее, чем на сверлильном. Алексей Иванович нам объяснял, как резцы устанавливать, как затачивать. На доске чертил. Только это неинтересно – на доске. Это все равно, что голодному про еду рассказывать.
Ребята давно этих станков ждали.
Один раз мы пришли на урок, а Алексей Иванович говорит:
– Урока не будет.
А сам очень довольный. И в новой рубашке, даже галстук надел. Никогда он галстука не носил. Мы спрашиваем:
– Алексей Иванович, у вас сегодня день рождения?
Он говорит:
– Вроде того. Станки привезли. Пошли встречать.
Девчонки завизжали и стали прыгать. Много они в станках понимают. Просто обрадовались, что на уроке визжать можно.
Мы вышли во двор, а там – грузовик. И на нем два станка. Ничего станочки, с моторами. Рядом с грузовиком стояли парни, человек десять. И еще один толстый, в сапогах с галошами. Когда мы подошли, толстый закричал:
– А вот орлы идут! Токари! А где равнение? Барабан где?
Мы думали, он кому-нибудь другому кричит, позади нас.
Обернулись, а там никого нет. Это он нам кричал. А чего кричать, если мы рядом стоим.
Толстый крикнул Алексею Ивановичу:
– Это ты у них учитель? Здоров, учитель! Принимай подарочек!
– Вот уж спасибо вам, – сказал Алексей Иванович. – Давно ждали.
– Дела, учитель, дела! Без дела не сидим! У меня весь завод вот он где! – И толстый стукнул себя по шее.
Шея у него ничего, тоже толстая. Только завод на ней не поместится.
– Да еще вот эти орлы! – Толстый показал на парней. – Они еще с меня за разгрузку на пол-литра стребуют.
– С вас дождешься, – сказал один парень.
Толстый захохотал:
– Именно! Именно не дождешься! У меня – порядок!
Пока парни сгружали станки, толстый командовал. Он мне не понравился, хоть он и директор завода.
– Станочки-то не на ходу! – весело закричал директор. – Ты, учитель, не обижайся!
– Какая обида? – сказал Алексей Иванович. – Спасибо вам большое. Наладим.
– Точно! Точно, учитель! С такими-то орлами, с барабанщиками!
Пока он кричал, парни затащили станки в мастерскую. Она у нас на первом этаже. Алексей Иванович еще заранее катки приготовил, а то бы им ни за что не втащить.
– Расписывайся, учитель! – Директор протянул Алексею Ивановичу какую-то бумагу. – Чтобы все точно, четко! А если неграмотный, ставь крест вместо подписи! – И он захохотал.
Алексей Иванович расписался. Парни сели в кузов, а директор – в кабину. Он еще и в кабине что-то кричал, но мы уже ничего, не слышали из-за мотора.
Грузовик уехал.
– Ну, ребятки, пойдем, – сказал Алексей Иванович. – Будете теперь вы токари.
Мы пришли в мастерскую. Алексей Иванович походил вокруг станков, погладил их. Потом покрутил рукоятки. Чем больше Алексей Иванович крутил, тем больше хмурился. Затем он постелил на пол рогожку, лег на спину и начал высматривать что-то снизу.
– Чего вы смотрите, Алексей Иванович? – спросил Борька.
– Ничего, ничего… Погоди.
– Ой, Алексей Иванович, давайте скорее работать! – завизжала Мила Орловская. – У меня даже ладони чешутся.
– Не визжи! – сказал я Миле. – Не мешай Алексею Ивановичу. Работать еще тебе надо! Сама не знаешь, с какого бока к станку подойти. А если у тебя ладони чешутся, возьми и почеши. Вон, рашпилем.
– А ты знаешь, с какого боку? Ты знаешь? – затараторила Милка.
– Я-то не знаю. Зато я и не визжу.
В это время Алексей Иванович вылез из-под станка.
– Да, ребятки, – сказал он, – тут не визжать надо, а плакать.
– Почему?
– Этим станкам на свалке место, а не в мастерской.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34