Лицо у него стало обиженное, как у маленького. Я обернулся и увидел Указателя.
Сначала я испугался. Я думал, что он меня специально выслеживает, когда я в газету приду. Но Указатель на меня даже не посмотрел. Он заулыбался и протянул руку.
– Приветствую вас, Игорь Владимирович.
Игорь Владимирович сморщился, будто ему в рот клюкву положили.
– Здравствуйте.
– Рад видеть вас в добром здравии.
– Спасибо.
– Я к вам по делу. Вот, так сказать, новые плоды трудов моих. Надеюсь, на этот раз подойдут. Мне кажется, это то, что нужно.
Указатель не говорил, а прямо орал, как будто с глухим разговаривал. Игорь Владимирович даже вздрагивал.
– Ребята, – попросил Игорь Владимирович, – обождите, пожалуйста, минутку в коридоре.
Я говорю:
– Мы же первые пришли.
Это я нарочно сказал. Я мог бы хоть целый час ждать. Просто мне Указатель не нравится.
Указатель вытаращил свои глаза и спрашивает:
– Тебя как зовут?
– Костя меня зовут.
– Фамилия?
Тут я совсем разозлился. Мне даже как-то обидно стало, что он меня не узнал, и я уже хотел спросить у него разрешения посмеяться. Но Игорь Владимирович тихонько мне глазами показывает на дверь: «Выйди, пожалуйста»,
Тогда я говорю:
– Идем, Борька, я тебе тоже труды плодов моих покажу.
Мы вышли, но дверь я не закрыл и стал слушать, как Указатель читает свои стихи. Вот какое было стихотворение:

Жил да был мышонок Петя
В чудной клетке на окне.
Все его любили дети,
Очень нравился он мне.
Непослушный был мышонок,
Дисциплины он не знал.
Только вышел он из дверцы,
В лапы кошке он попал.
Пионерам скажем мы:
Знайте, знайте, детки,
Если хочешь долго жить,
Не вылазь из клетки.

Указатель кончил читать и сказал:
– Жду вашего суда. По-моему, тема важная и, так сказать, пионерская.
– Да… конечно… – пробормотал Игорь Владимирович. – Только вот… Я не совсем понимаю, почему вы советуете пионерам сидеть в клетке.
– Ну, Игорь Владимирович, Игорь Владимирович! Не ожидал. Разумеется, клетка – это в переносном смысле. А главная мысль – нужно быть дисциплинированным. Нельзя совершать недозволенных поступков. Разве вы против этой мысли?
– Я – за, – ответил Игорь Владимирович. – Но…
Дальше я не расслышал, потому что к нам подошел какой-то человек со значком «Ленинградская правда». Он заглянул в щелку и сразу отшатнулся. Потом он осторожно прикрыл дверь, погрозил мне пальцем и спросил:
– Давно сидит?
– Кто?
– Вон тот.
– Минут десять.
– Стихи читал?
– Ага.
– Про кого?
– Про кошку и мышку.
В это время по коридору проходил еще один, тоже со значком, только на значке было написано: «Смена».
– Женя, – сказал «Ленинградская правда», – удирай, пока цел.
– А что?
«Ленинградская правда» кивнул на дверь.
– Опять пришел.
– А у тебя уже был? – спросил «Смена».
– Был. Я ему про птичку вернул, он мне про мышку оставил.
– Вот черт, – сказал «Смена». – Сейчас его из «Искр» спровадят, он ко мне придет. А я как раз уйти не могу – приемный день.
– Сочувствую, – сказал «Ленинградская правда». И они ушли.
Я снова открыл дверь. Указатель стоял посреди комнаты и кричал:
– Вы систематически отказываетесь печатать мои стихи! Повторяю: систематически!
– Но ведь стихи-то плохие, – жалобно сказал Игорь Владимирович.
Указатель прямо завертелся на месте.
– А вы только хорошие печатаете? Вот я выписал: «У меня зазвонил телефон. – Кто говорит? – Слон». Это от 14 октября сего года. Что это, по-вашему! Когда вы видели, что слоны говорят по телефону? Или вот: «Когда же ты снова пришлешь к нашему ужину дюжину новых и сладких калош!» Что это, по-вашему? Дети должны верить, что можно питаться калошами? Вы представляете, что будет, если каждый пионер съест по калоше!
Тут уже заорал Игорь Владимирович:
– Это же Чуковский! Понимаете? Чу-ков-ский!
А Указатель почему-то ответил тихо:
– Вот именно. Товарищ Чуковский пишет всякие небылицы, вы их печатаете. Вам приносят стихи о дисциплине, вы их не принимаете. Разрешите доложить, Игорь Владимирович, я буду жаловаться.
– Пожалуйста, – сказал Игорь Владимирович.
А Указатель – еще тише:
– Вплоть до Центрального Комитета…
Указатель повернулся и помчался к двери. Мы еле успели отскочить. Он выбежал из комнаты, пронесся наискосок по коридору. Там была дверь с надписью: «Смена». Туда он и забежал. А мы зашли к Игорю Владимировичу.
Он сидел за столом и держался за щеку, будто у него зубы болят.
– Вам, ребята, чего?
– Это же мы, помните? Насчет станков.
– Ничего я сейчас не помню, – сердито ответил Игорь Владимирович. – Вы садитесь. Вспомним.
Мы сели, помолчали немного. Потом Борька говорит:
– А я его знаю, он в нашей квартира живет.
Игорь Владимирович даже на стуле подскочил.
– В вашей? Может быть, он тебе родственник?
Борька сразу испугался:
– Нет, не родственник! Честное слово, не родственник.
– Тебя как зовут?
– Боря.
– Слушай, Боря, – сказал Игорь Владимирович очень ласково, – а как там… вообще… Ну, как у него здоровье? Болеет часто?
– Он никогда не болеет. По утрам гимнастику делает. Он двухпудовую гирю выжимает: левой восемь раз, а правой одиннадцать. Я сам видел.
– Ага. Значит, не болеет, – вздохнул Игорь Владимирович. – Ну ладно, пусть выжимает…
По-моему, взрослые хитрее всех. Я же видел, что Игорю Владимировичу прямо убить хотелось Указателя, но он при нас ругать его не стал и еще вид сделал, будто ничего не было. Это потому, что взрослый взрослого при ребятах никогда ругать не станет. Они авторитет потерять боятся. Игорь Владимирович даже сразу про станки вспомнил.
– Знаете, ребята, – сказал он. – Я вам постараюсь помочь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34