В таких добротных упаковках хорошо хранить приборы и документы. Грошев внимательно осмотрел находку, убедился, что мин нет, и ящик вытащили на поверхность. Под ним оказался второй, точно такой же.
– Будем открывать? – спросил старичок.
– Да. Только вначале мы с Александром Ивановичем убедимся, не минированы ли они изнутри. Такое тоже бывало, не так ли? – спросил он у Тихомирова; тот кивнул.
Но ящики оказались безопасными. Тихомиров пошутил:
– Можно ставить табличку: «Мин нет!»
И все-таки, когда Николай приоткрыл крышку первого ящика, все чуть-чуть, но тронулись с места, а потом, словно по команде, стали заглядывать в него из-за грошевской спины. В ящиках лежала церковная утварь, музейные вещицы, кольца, золотые монеты и даже серебряный самовар. Николай закрыл крышки и устало сказал:
– Ну вот и все… Остается переписать ценности, составить акт и узнать, как эти вещи попали к Волосову и почему он их спрятал именно здесь.

31

Во вторник, проводив Тихомирова в туристическую поездку, Николай вернулся домой, доложил Ивонину о результатах командировки и попросил его оформить документы для допросов Согбаева и Хромова-среднего. Следовало бы поставить машину в гараж, но Николай так привык к ней за эти тревожные дни, что приехал домой и оставил ее во дворе, а сам вымылся и часа два поспал. Только к полудню он был в тюрьме и попросил прежде всего привести Согбаева.
Вадим вошел легко, весело улыбнулся и приветливо поздоровался: он, кажется, был доволен всем. Еще не предлагая Согбаеву сесть, Николай поднял сухую ветку сирени и показал ее Вадиму.
– Вы эту ветку искали за боковинами белых машин?
У Вадима сузились зрачки, но приветливое, веселое выражение лица не изменилось. Николай поднял схему местности.
– И как я полагаю, вы искали еще и эту схему местности.
Согбаев молчал. Лицо у него напряглось – он жадно рассматривал сухую ветку сирени, словно стараясь запомнить ее очертания.
– Кроме того, вы искали там еще и деньги. Мы их нашли.
Теперь Вадим смотрел на схему, и выражение его лица было таким, словно он сравнивал ее с чем-то, хорошо ему известным. И лицо у него опять стало веселым и приветливым.
– Напрасно вы мне дело шьете. Напрасно… Вещички, конечно, забавные. Как в кино. Но только мне они ни к чему.
– Ладно, Согбаев. Все понятно. Ознакомьтесь с актом и, пожалуйста, подумайте как следует.
Николай положил на стол список изъятых ценностей и акт, Вадим читал документы долго, старательно, часто сглатывая слюну. Положив бумаги на стол, он долго смотрел в зарешеченное окно.
– Ну и как, Согбаев, начнем отвечать?
– Прикидываю, – настороженно ответил Вадим, не отводя взгляда от рассеченного решеткой на квадраты летнего голубого неба.
– Что?
– Что дадут.
– До главной цели преступления вы не добрались, но, учитывая сговор, неоднократные кражи и прочее, суд может выдать и на полную катушку, а может…
– Вот то-то и оно, – перебил Согбаев. – Тут требуется чистосердечное признание.
– А ведь его не было.
– Это как понимать? А разве признание на первом же допросе, факт кражи Хромовыми – не признание?
– Ну, их-то вы продали, а вот о себе ничего не сказали. А тут нужно личное признание.
– Вот оно и подошло, – усмехнулся Согбаев. – Доставайте бланки. Я вам продиктую.
И Вадим Согбаев стал диктовать.
«Знакомство с Волосовым состоялось в больнице, куда я попал с воспалением легких. Старик был плох, и я помогал ему, потому и сдружились. Узнав, что я кончаю срок, он после долгих колебаний рассказал мне свою жизнь и историю. Не зная, что он безнадежно болен, у него был рак желудка, он просил, чтобы я, как только выйду на свободу, помог бы ему выбраться из заключения. Для этого я должен найти его ценности и с их помощью купить ему нужных лекарств, нанять опытного адвоката и все такое прочее. За это он отдаст мне половину всего им спрятанного.
Он утверждал, что Волосов его подлинная фамилия, но когда он попал в плен, то сменил ее и попал в какой-то спецлагерь. Чтобы спастись, он оказал ряд услуг охране и стал работать шофером – вывозил трупы и приговоренных к расстрелу. Он понравился начальнику гебитскоманды, и тот взял Волосова своим вторым шофером. Разъезжая со своим шефом, Волосов видел, как фашист собирает ценности. В конце 1943 года первого, личного, шофера-немца отправили в танковые войска, и Волосов вошел в полное доверие к шефу. Вот почему он приказал Волосову отвезти в его имение в Восточной Пруссии накопленные ценности. Вместе с Волосовым поехал и адъютант шефа.
По дороге они узнали, что на автомагистрали участились случаи нападения партизан. Двигаться разрешалось только в составе больших колонн. А прежде чем попасть в колонну, следовало указать, с каким грузом и для какой цели следуешь. Вот почему адъютант решил пробираться второстепенными дорогами. В районе Н. они заблудились в россыпи хуторов и путанице дорог. Адъютант во всем обвинил Волосова и пообещал, что, как только они приедут на место, он немедленно сдаст его в комендатуру для наказания за саботаж. Волосов знал, что в таком случае его ждет верная смерть. В лесу он застрелил адъютанта, выбросил его труп и, выбираясь на дорогу, забуксовал в лощине. Он сгрузил ящики, выбрался на колею и подумал, что ценности на всякий случай следует спрятать. Он стал закапывать их, но подумал, что если его поймают одного в машине, то это тоже верная смерть. Поэтому он взял с собой один из ящиков, а два других закопал в окопе у дороги.
С третьим ящиком он поехал назад, чтобы сообщить шефу о предательстве адъютанта и его, волосовской, преданности: он все-таки сохранил и привез один ящик.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28