- Беренгария! Стяните пальцами рану! Нет, сначала дайте иголку!
- Возьмите, - принцесса вытащила из металлической коробочки с вычурной восточной чеканкой мокрую от спирта иглу со вдетой ниткой. - Как держать? Правильно?
- Края раны должны сойтись… Не перекашивайте, а то потом ему будет трудно работать рукой из-за грубого шрама. Серж! Серж, ты меня слышишь?
- Пошел в жопу, - очень тихо, но уверенно отреагировал Казаков.
- Пальцы действуют? Пошевели.
Пошевелил. Слабенько, но работают. Замечательно!
- Кошмар!.. - бормотал Гунтер, прокалывая толстой прямой иглой кожу. - Никогда бы не подумал, что человек такой твердый. У мессира оруженосца шкура, будто у бегемота… Или у носорога.
Люди, которые никогда не шили по живому человеку и которым из-за особых обстоятельств или по неотложной необходимости приходится впервые накладывать швы, всегда удивляются, насколько тяжело проткнуть такую, казалось бы, податливую и мягкую кожу. Особенно если совершаешь эту процедуру не хирургической иглой, а подручным материалом - то есть хранящейся у каждой уважающей себя женщины и запасливого мужчины иголкой для шитья, а то и просто заточенной скобой. Следует дополнить картину непрекращающимся кровотечением, мгновенно промокающими тампонами, бестолковостью помощников (только монахини, неплохо освоившие лекарское искусство, хоть немного соображают) и липкими, скользкими пальцами, из которых выскальзывает инструмент. То еще удовольствие.
- Семь швов, - констатировал Гунтер, любуясь своей работой. - И еще четыре внутри. Пытался мышцу сшить, уж не знаю, как получилось… По-моему, правильно. Преподобная Мария, перевязывайте.
Аптечка Казакова располагалась в длинной пластиковой коробке с надписями на английском языке. Куча непонятных маленьких приспособлений в запаянных прозрачных пакетиках, шприцы-тюбики, известные и во времена Второй Мировой, а самое главное - роскошный перевязочный материал специально для тяжелых повреждений. Гунтер, немного подумав, разорвал один из пакетов, в котором оказалась странная подушечка с поверхностью, похожей на тонкий металл, приложил ее к свежей ране и быстро примотал прилагавшимся розовым бинтом. Мария Медиоланская наложила сверху несколько шелковых полос.
- Цефран… - германец перебирал не запачканным в крови мизинцем тюбики. - Ага, вот, по-моему… Только куда колоть? Серж!
Казаков то ли спал, то ли потерял сознание. Пришлось действовать наугад. Методика была избрана вполне логичная: один шприц вводится возле раны, один под кожу на спине, ниже лопатки. Или надо было в бедро? Глядишь, обойдется.
- Интересные инструменты, сын мой, - сестра Мария любопытно поглядывала на аптечку. - Никогда ничего подобного не видела.
- Сарацинские, - нашелся Гунтер. - Арабы - великие лекари.
- Хоть и язычники, - вздохнула монахиня. - У нас в обители хранится книга переводов благороднейшего Авиценны, но даже он не упоминал о таких… таких пузырьках с иглами.
- Последнее изобретение, - проворчал германец, захлопывая крышку аптечки. - Беренгария, вы устали?
- Ничуть, - отреклась наваррская принцесса. - Я отлично выспалась днем, делать все равно нечего.
- Как только очнется, - Гунтер глянул на Казакова, - вливайте в него как можно больше жидкости. Святые сестры, кроме вина, в монастыре есть еще что-нибудь попить?
- Виноградный сок, - быстро ответила Мария, а Клара Болонская робко дополнила:
- Настои разные… Облепиха, мята, чабрец… Я схожу к сестре травнице. В госпитале монастыря уже полтора десятка раненых, травница варит составы беспрерывно. Мы рады будем помочь благородному шевалье.
- Отлично, - кивнул Гунтер. - Я приду после рассвета, если ничего особого не случится. Сэр Мишель остался на Северной башне, я за него беспокоюсь.
- Вы… Вы меня бросаете одну? - наклонила голову принцесса.
- Ничего подобного. Сестры Мария и Клара не покинут вас, так ведь?
Монахини дружно кивнули.
- Если боитесь остаться без защиты… Кстати, ваше высочество, а почему ушел мессир Ангерран де Фуа? Ах, у него дела в городе? Очень благородно… Не беспокойтесь, если англичане прорвутся в Мессину, вы под защитой святой Матери-Церкви и, кроме того, вы невеста Ричарда.
- Ричарда, - вкрадчиво сказала Беренгария, и взгляд принцессы стал откровенно злорадным, - вскоре ждет ба-альшая неприятность… Аббатиса Ромуальдина вчера беседовала со святейшим Папой. Английскому королю дано три дня для того, чтобы он одумался. Затем наш пресвятой отец Климент будет вынужден отлучить его от Церкви…
- Не уверен, что мы продержимся три дня, - мрачно сказал Гунтер и, слегка поклонившись принцессе, шагнул к выходу из покоев, предоставленных монастырем вдовствующей королеве Элеоноре и дочери наваррского венценосца Санчо Мудрого. - Не прощаюсь, ваше высочество. Надеюсь, утром появиться вместе с живым и невредимым сэром Мишелем.
На дворе стояла почти непроглядная темнота - только что отзвонили хвалитны. Гунтерова лошадь скучно топталась в полном одиночестве у коновязи и тихонько взвизгнула, когда подошел хозяин. Германец проверил оружие: неудобный и почти бесполезный во время штурма стены меч, кинжал в деревянных ножнах, другой нож за голенищем мягкого сапога. В сохранившейся с прежних времен черной кобуре, прицепленной к поясу, полностью заряженный «Вальтер» и двойной запас патронов… Конечно, открывать стрельбу из пистолета отнюдь не следует, но, например, когда на тебя прет сумасшедший англосакс, прорвавшийся на башню, остается только отослать ему пулю в лицо. Спасибо Господу, что никто не заметил хлопнувшего посреди общего гама и неразберихи боя выстрела - точно обвинили бы в колдовстве…
Итак, если верить Беренгарии, находящийся в осажденном городе Папа Римский дал Ричарду три дня и не нарушит слова - понтифик не имеет права отступаться от своего обещания.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17